Дневник мага

Как-то утром мы вышли к мосту – непомерно большому для той речонки, через которую он был переброшен. День был воскресный, час – ранний, а потому все кафе и бары в городке были еще закрыты. Мы присели на берегу.

– У человека и у природы – схожие причуды, – попытался я завести разговор. – Человек возводит прекрасные мосты, а природа меняет направление рек.

– Река обмелела от засухи, – ответил Петрус. – Доедай свой сэндвич, пора идти.

Я решил осведомиться, почему такая спешка.

– Ты ведь знаешь, я уже давно здесь, на Пути Сантьяго, – ответил он. – А в Италии у меня множество дел брошено на середине. Хочу поскорее вернуться.

Эти слова меня не убедили. Может, это и правда, да только не вся правда. Я начал было допытываться, но Петрус ушел от ответа и заговорил о другом:

– Что ты знаешь про этот мост?

– Ничего. Даже если принять, что уровень воды понизился от засухи, мост все равно чересчур велик. Я все-таки склонен думать, что река пошла по другому руслу.

– Насчет этого ничего сказать не могу, – ответил Петрус. – Однако мост этот известен на Пути Сантьяго как «Шаг Чести». На этих полях некогда кипели кровопролитные битвы между свевами и вестготами, а потом воины короля Альфонса Третьего дрались здесь с маврами. Быть может, мост такой величины и был выстроен для того, чтобы реки крови не затопили город.

На эту шутку в духе черного юмора я не отозвался. Петрус помолчал в некотором замешательстве, но продолжал:

– Меж тем не ордам вестготов и не победоносному воинству Альфонса Третьего обязан мост своим названием. Нет, это история Любви и Смерти.

Когда возник Путь Сантьяго, со всей Европы хлынули сюда паломники, среди которых были священники, аристократы и даже короли, желавшие воздать почести святому Иакову. Оказались здесь – в немалом числе – и разбойники. Известно огромное количество случаев, когда они нападали на целые караваны пилигримов, грабя их до нитки. Нет счета и чудовищным преступлениям, совершенным против тех, кто проходил Путем в одиночку.

Все повторяется, подумал я.

– И потому, – продолжал свой рассказ Петрус, – несколько благородных рыцарей решили взять паломников под защиту, и каждый выбрал себе отрезок пути, за который отвечал. Но подобно тому, как реки меняют свое течение, подвержен переменам идеал человеческий. Злодеев рыцари разогнали, но тем дело не кончилось: они принялись оспаривать друг у друга право называться самым умелым и доблестным защитником Пути. И довольно скоро – с оружием в руках. Воспользовавшись этими междоусобными раздорами, разбойники снова начали безнаказанно хозяйничать на дорогах.

И продолжалось так довольно долго – до тех пор, пока в 1434 году некий леонский рыцарь не влюбился в одну даму. Звали его дон Суэро де Киньонес, он был богат и силен и всячески добивался руки и сердца этой дамы. Но она – имени ее история нам не сохранила – не отвечала взаимностью на эту пылкую страсть и предложение рыцаря отвергла.

Мне до смерти хотелось узнать, что общего между отказом выйти замуж и стычками странствующих рыцарей. Петрус заметил мой интерес и пообещал рассказать, что было дальше, если я прикончу наконец свой сэндвич и мы немедленно тронемся в путь.

– Так мне мама в детстве говорила, – ответил я. Проглотил последний кусочек, взвалил на плечи мешок, и мы двинулись по улицам спящего городка.

– Наш рыцарь, – продолжал Петрус, – чье самолюбие было глубоко уязвлено, решил сделать именно то, что делают все отвергнутые мужчины: начать на свой страх и риск войну. Он поклялся самому себе совершить такой подвиг, что возлюбленная уже никогда не позабудет его имя. И на протяжении многих месяцев искал благородный идеал, которому мог бы посвятить свою отвергнутую любовь. И вот однажды вечером, после того, как он услышал о том, какие преступления творятся на Пути Сантьяго, его осенило.

Вместе с двумя друзьями он занял городок – тот самый, по которому мы с тобой сейчас идем, – и через посредство паломников распустил слух, что намерен провести здесь тридцать дней и преломить триста копий в доказательство того, что нет среди рыцарей, оберегавших путь, никого, кто был бы равен ему доблестью и силой. Итак, они засели в городке со своими оруженосцами и слугами, развернули штандарты и принялись ждать тех, кто решится ответить на его вызов…

Я представил себе, какой пир там шел. Зажаренные целиком кабаны, вино рекой, музыка, похвальба и турниры. Эта картина очень отчетливо возникла передо мной, покуда Петрус досказывал свою новеллу.

– Поединки начались 10 июля, когда прибыли первые рыцари. Киньонес и его товарищи днем устраивали турниры, а по ночам – празднества. Поединки неизменно проходили на мосту, чтобы нельзя было убежать. Иногда принявших вызов оказывалось так много, что на мосту во всю его длину разводили костры, что позволяло проводить схватки до рассвета. Побежденные должны были поклясться, что никогда больше не поднимут руку на своих, а будут отныне и впредь защищать и оберегать пилигримов, полагая в этом единственное свое предназначение.