Дневник Майдана

Был на последнем заседании жюри премии «Гордость страны». Нина Матвиенко пришла чуть позже, Слава Вакарчук опоздал прилично, но сразу предложил переименовать номинацию «Редкий талант» в «Изобретение года». Пошла речь о том, чтобы наградить звонаря Михайловского монастыря, открывшего врата монастыря бегущим участникам протестов с Майдана. Все согласились, но окончательного решения так и не приняли.

Добывать уголь – это действительно подвиг. Добыча угля – дело очень идеологическое. Поэтому каждое государство поднимало своих шахтеров на особую социальную высоту, представляло их «сливками пролетариата». Так было в Советском Союзе. Так было в Польше. Так есть в Китае. На Украине власть не раз угрожала привезти в Киев недовольных шахтеров, чтобы они высказали все, что думают о либерально настроенных и «зажравшихся» жителях столицы. Интересно, почему власть до сих пор не подогнала из Донецка несколько поездов с шахтерами, у которых лица будут черны от угольной пыли, а в руках они будут держать свое главное оружие – отбойные молотки для откалывания угля от пластов?!

В Москве застрелился главный эксперт России по баллистическим ракетам для подводных лодок адмирал Апанасенко. Он был болен раком желудка. Жена пошла получить по рецепту морфин, но ей отказали, отправили собирать несколько справок в поликлинике. Через несколько часов она вернулась домой измученная, так и не собрав эти справки и не получив морфин. Адмирал достал свой наградной пистолет, зашел в свой кабинет и покончил с собой.

11 февраля

День паники. С утра писал статью дома. После обеда собрался в украинский дом на круглый стол с участием Андруховича. На входе в Украинский дом охрана Майдана попросила пропуск. Я сказал, что у меня нет. Попросили любой документ. Вытащил свою книгу с фоткой на задней странице. Показал – пропустили. Уселся в ожидании Круглого стола, тут звонит Габи: «Я одна, Таня ушла, у нас под дверью сидят трое в черном. Мне страшно. Что делать?» «Будут звонить – не открывай». Подсел рядом со мной Леня-антикварщик. Видит, что я озабочен. Спросил, в чем дело. Я рассказал. Он подозвал Сергея, начальника охраны «Автомайдана». Тот говорит: «Надо ехать!» Вышли, сели в такси, за рулем Андрей. Поехали. По дороге новый телефонный звонок от Габи «Они звонили в двери, но я не открыла!» «Никому не открывай, мы едем!» – сказал я. В начале Рейтарской попали в пробку. Заехали со двора. Сергей надел перчатки, сказал, что пойдет один. Мне посоветовал сидеть в машине. Попросил, чтобы я позвонил Габи и сказал ей открыть ему дверь. Он назовется «Карл». Его не было минут десять. Я начал нервничать. Предложил водителю Андрею зайти в парадное. Зашли, я посмотрел наверх и увидел на третьем этаже спины мужчин. Вернулись во двор. Сергей появился из арки. Сказал, что один из них «мент», а двое других – «ничего особенного». Сказал, что «сфотографировал» их. «Все в порядке. Теперь они ничего не сделают! Можем ехать назад. Они сказали, что ждут жильцов квартиры номер 8 и что-то про стеклопластиковые окна». Всё это похоже на бред. В квартире номер 8 никого нет, там пусто. Ее иногда сдают в аренду.

Приехали назад в Украинский дом. Круглый стол продолжался. Выступающих слушало человек тридцать. Гораздо больше людей просто ходило по зданию с бейсбольными битами в руках, в касках и бронежилетах. Ходили мимо медики-волонтеры Майдана. Сидеть и слушать о реакции Запада на Майдан я уже не мог. На душе было неспокойно, и, в конце концов, я ушел. Поднялся по Трехсвятительской на Владимирскую, забрал из мастерской свой компьютер и вернулся домой. В парадном уже никого. Тихо, спокойно.

Вечером Габи рассказала Лизе о происшествии. Лиза была недовольна. Сказала: «Перестань играться в Джеймса Бонда!» Кажется, она не понимает всей серьезности ситуации.

13 февраля