Дневник Маньчжурской экспедиции (1934–1935)

Эпицентром сотрудничества Рерихов с местной творческой элитой стал харбинский Христианский союз молодых людей (ХСМЛ), межконфессиональная всемирная организация с центром в США. С руководителем союза г-ном Хейгом Рерихи не встречались, но действовавшие на платформе ХСМЛ культурно-просветительские организации и школы им были очень интересны. Н.К. и Ю.Н. Рерихи неоднократно выступали в его залах, всегда охотно предоставляемых под представительные собрания. Здесь же работал возглавляемый поэтом Ачаиром (А.А. Грызовым) литературный кружок «Молодая Чураевка», на вечерах которого почетным гостем был Николай Константинович. Еще в 1932 году в окружном послании архиереев Русская Православная Церковь Заграницей определила ХСМЛ как организацию «сродни с масонством по духу и направлению», находящуюся «с ним в тесной связи и зависимости от него». Однако и после этого послания ХСМЛ и православная церковь долгое время существовали в Харбине в симбиозе, поскольку «Харбинский богословский институт, находившийся в юрисдикции Русской зарубежной церкви, постоянно пользовался финансовой поддержкой YMCA (ХСМЛ)»[69]. Нападки со стороны церковных деятелей начались позднее, и Рерих объяснял это тем, что вообще все американское теперь подвергается гонениям в Маньчжоу-диго.

Многие культурно-просветительские организации Харбина избрали Н.К. Рериха своим почетным членом, в их числе общество «Икона», объявившее своей целью возрождение русской иконописи. Это было не случайно, ибо Николай Константинович был известен уже осуществленными проектами храмов и их росписей в России, его сюжетные полотна, посвященные православным святым, тоже были широко известны. Как человек, принадлежащий культуре дореволюционной России, Рерих не мог обойти вниманием харбинских православных иерархов, большинство которых в то время были еще и политическими деятелями. Наиболее близкие отношения и даже творческое сотрудничество на общественно-культурной ниве сложились с архиепископом Нестором, который в сентябре 1934 года стал почетным председателем Комитета Пакта Рериха в Харбине. Рерих поддержал образованное 18 июля 1934 года при курируемом владыкой Доме милосердия женское Свято-Сергиево содружество. Николаю Константиновичу пришлось по душе решение Нестора создать своеобразный музей-хранилище при Доме милосердия, он передал этому музею свои дары. «Высокопреосвященный Владыка, в прошлый раз Вы мне говорили о будущем хранилище при Доме милосердия, Вами созидаемом. Каждое Ваше благодатное начинание особенно звучит в сердце моем, – писал Нестору Н.К. Рерих. – Прошу Вас принять от меня три оригинала моего проекта для будущей церкви в Бариме, а также несколько воспроизведений с моих религиозных картин. Пусть это будет моим вкладом в Ваше новое хранилище»[70]. Рерих горячо поддержал идею иерарха построить в Харбине Часовню-Памятник Венценосным Мученикам российским и убиенному королю Югославии Александру I Карагеоргиевичу, которую владыка весьма точно назвал «елеем русского покаяния и скорби». Эта идея пришла к архиепископу Нестору после того как 9 октября 1934 года террористами был убит король Александр, приехавший во Францию для заключения договора о союзе. Сделанные Рерихом эскизы деревянной часовни Св. Сергия Радонежского в Бариме и Часовни-Памятника были одобрены правящим архиепископом Мелетием.

Оба архиепископа в ноябре 1934 года не позволили молодому священнику Лукину сделать клеветнический доклад о безбожии и масонстве Н.К. Рериха. Но эти идеи получили развитие в харбинской прессе, и отношения с ранее дружественными православными иерархами стали более чем прохладными. Часовню-Памятник начали строить по проекту епархиального архитектора М.М. Осколкова, и Николай Константинович напишет: «…Архиепископ Нестор и прочие церковники опять показали себя с темной стороны»[71].

Самой неоднозначной фигурой среди православных иерархов был Шанхайский епископ Виктор, очень резко выступивший против Шанхайского содружества Св. Сергия, основанного под духовным руководством Рериха. О его негативных отзывах неоднократно писали Николаю Константиновичу различные корреспонденты. При личных встречах с Рерихом в Пекине епископ был весьма любезен, но, как выяснилось впоследствии, многие нити харбинской клеветы тянулись именно от него.

Находясь в эпицентре русской диаспоры, Н.К. Рерих не отказывал в духовной беседе людям ищущим, и вскоре вокруг него образовался круг единомышленников, чье сознание оказалось созвучным философии Живой Этики. Николай Константинович посвящал в ее основы тех, в ком видел искреннюю заинтересованность. Среди них был и писатель Альфред Хейдок, который впоследствии вспоминал:

«Могут спросить – чем мы занимались на наших собраниях? Так как клевета преследовала Н.К. Рериха, то возможно, что под таким вопросом будет скрываться подтекст – “Какие заговоры вы там устраивали?”..

И я отвечу:

– Никаких.