Дневник Марины Мнишек

Очень быстро взяли крепость. Потом ударили во все колокола, отовсюду неисчислимая толпа стекалась к крепости. Сперва рассеяли алебардщиков, потом ворвались во дворец. Сам Шуйский с помощниками вошел в первые покои, в которых сперва убили Басманова, обычно спавшего около царя.

В это время царица (она еще была не убрана, и все в свите ее оставались простоволосыми, только что вскочили после сна и едва успели надеть юбки), услышав гвалт в крепости, выбежала, желая узнать, что происходит. Услышав дурные вести, что царя убили, стала она думать, что делать. Сошла она вниз и спряталась в подвале под сводами, но когда ей там не советовали оставаться, снова возвратилась наверх. Когда она поднималась, ее столкнули с лестницы, не зная, кто это, ибо, так думаю, если бы ее узнали, то ей бы не остаться в живых. Однако она добралась до избы и там оставалась среди женщин. Изменники тем временем послали в эти палаты. Был при царице камердинер Ян Осмольский. Он, когда уже ломились в двери, выбежал, нападал на них всею силою и долго удерживал противников на ступенях, потому что его в узком месте не могли поразить. Только когда уже лишился чувств, его разрубили на куски. Потом пани Старостину Хмелевскую ранили, от этой раны она умерла через несколько дней. Ворвались в избу, где была царица с женщинами. Уже более не убивали женщин, только ударились в разбой, ринувшись в покои, в которых они спали. В это время подоспели старшие бояре, разогнали чернь и приставили стражу, чтобы на женщин уже не смели покушаться. Вещи все — и царицы, и женщин спрятали в кладовые за печатями. Царицу со всеми женщинами, остававшимися только в юбках и накидках, проводили в другую комнату, охряняя их, чтобы с ними ничего не случилось.

Все это они делали во дворце, а в это время другие совершили набег на конюшни, которые также были в крепости, за двором пана воеводы, через улицу. Взяли 95 лошадей и убили 25 человек пахоликов и возниц как государевых, так и наших, служивших там. Одна лошадь была хромой, но и с той содрали кожу, разрубили ее на четыре части и унесли.

Пан воевода еще не знал о царе, только видя, что делается, не чаял, останется ли жив. Биться там трудно было, ибо изменники ворота приказали с улицы завалить, а мы заперлись во дворе. Тогда немного нас было во дворе, ибо караул на рассвете разошелся по домам, а другие заступить не успели.

Уже изменники советовались, как ворваться во двор, и встали было под хоругвь, но их не пустили.

Жолнеры, находясь на своих местах, также встали под хоругвь, как только на них стали наседать, и хотели пробиться в крепость, но это трудно было сделать. Улицы заставили рогатками и запрудили большой толпой, однако ударить по нашим не смели, только бросившись в их дома, лошадей, челядь и все вещи разграбили. Они же до времени стояли наготове.

Итак, остался пан воевода на своем дворе только со слугами, и с коморниками,[181] и с немногою челядью. Были мы, однако, готовы защищаться, ожидая того же, что с другими сталось на наших глазах. Уже навели пушку почти на наши окна, а другие орудия закатили под стены. Одна надежда была на мощные каменные кладовые, в которых нелегко нас могли бы добыть, разве что только большою силою. Уже стали кидать камни во двор и бросаться на ограду, немало стрельцов прокралось через ход от монахов, о которых мы ничего не знали. В это время бояре, приехав к воротам, закричали, чтобы пан воевода послал кого-нибудь старшего к панам думным. Не верили мы им, поэтому дали нам в залог одного боярина, начальствовавшего над 500 стрельцами. Послал тогда пан воевода слугу своего старшего Станислава Гоголиньского. Пересадили мы его через забор, ибо ворота отворять не смели. Когда они увидели на нем оружие, то поняли, что между нами было много вооруженных людей. Когда он предстал перед панами думными, к нему обратился с речью один сенатор, прозвищем Татищев,[182] который был первейшим изменником и предводителем того дела. Татищев объяснял и рассуждал: “Всемогущий Бог простирает свое провидение на все королевства и по усмотрению своему ими правит, а без воли его ничего в них не делается, поэтому и теперь, все что произошло здесь, все это по воле Божьей сталось. Тот изменник, который государством нашим овладел, недолго им и тешился, ибо его несправедливо приобрел, не будучи от царского корня. Ныне жизни его и царствованию его конец пришел. А пан твой, поистине, должен был бы заплатить и разделить его участь, потому что был его опекуном. Он изменника сперва в нашу землю проводил, он был причиной всех минувших войн и убытков, он нарушил и смутил тишину в спокойной земле. Но так как его Бог уберег от сегодняшней опасности до сего часа, пусть хвалит Бога и уж далее ничуть не страшится, что ему причинят вред. И дочь его со всеми ее людьми мы сохраним в здравии. Иди же и поведай об этом своему пану”.