Дневник матери

Я молчу, не зная, что ответить. Я знаю только одно, что Лида была искренна и что ей, противопоставившей себя коллективу, действительно трудно сейчас.

* * *

На днях Лида сделала доклад на научной студенческой конференции. Когда я увидела её за кафедрой и услышала, как свободно, уверенно она говорит, докладывая о результатах своей работы, я подумала: может быть, не такую уж большую ошибку допустили мы, сделав её биологом? А Иван Николаевич, так тот буквально сиял, был счастлив, гордился дочерью.

На следующий же день он усадил Лиду за определение клопа-черепашки. Лиде предстояло разобрать материал, собранный за два летних сезона, и определить до десяти тысяч клопов. Признаться, мне жалко стало Лиду, когда отец поставил перед ней две большие банки, туго набитые заспиртованной черепашкой.

И вот Лида, не желая огорчать отца, вернее ослушаться его, теперь целые вечера проводит с лупой. Она с отвращением считает число члеников на лапке насекомого и с тоской говорит:

– Боже мой! Какая скука! Ну к чему всё это? Мне совершенно всё равно, два у него членика на лапке или три…

По насторожённому молчанию остальных детей я чувствую, что они на стороне Лиды. Мне это не совсем нравится. Я не хочу, чтобы Лида окончательно убедилась в том, что она несчастна. И уж совсем не нравится, когда Оля на моё замечание по поводу её опытов с проращиванием пшеницы: «Быть тебе естественником!» – язвительно говорит:

– Лапки у насекомого считать?! Нет уж, спасибо! Хватит одной жертвы…

И бросает многозначительный взгляд в сторону Лиды.

– Да что вы в самом деле заладили: естественник да естественник! – вступает в разговор возмущённая Таня. – Как будто нет на свете других профессий. Каждый из нас будет тем, кем захочет быть. Ведь нам жить и работать.

– Правильно! – басит Юра. – Я буду киноактёром… Дружный хохот девочек и Вали покрывает его слова.

– Ты?! Киноактёром? Да кто тебя пустит в кино с твоим носом?!

– А что? Нос как нос, – чуть задетый, говорит Юра.

– В самом деле, Лида, – говорит Таня (в области кино она непререкаемый авторитет), – классический нос не обязателен. Возьми Москвина, Чехова. Какие актёры! А Юра даже чуточку похож на Столярова. Ну-ка, повернись в профиль, Юрка! Ещё немного…

Юра крутится, поворачивается и в профиль, и в анфас, и сестры находят, что он похож не столько на Столярова, сколько на актёра Иванова, исполняющего роль Олега Кошевого в фильме «Молодая гвардия».

Этот приговор окончательно утверждает Юру в намерении стать актёром. Он давно лелеет эту мечту. Ещё зимой он прочитал с большим увлечением книгу Станиславского «Моя жизнь в искусстве», и его записная книжка пополнилась изречениями корифеев театра и кино.

Я не принимаю всерьёз этого нового увлечения Юры, хотя действие его благотворно – Юра стал заметно больше читать. Не принимаю потому, что сколько уже было у него этих увлечений! Года два тому назад он увлекался футболом и постоянно ходил с подмётками, подвязанными верёвочкой или проволокой. Потом на смену футболу пришёл парусный спорт. Юра целые дни пропадал на Волге: учился управлять яхтой, чинить паруса, конопатить днища лодок.

Домой он приходил просмолённый, опалённый, с выгоревшими на солнце волосами и бровями, пропахший всеми запахами большой реки.

До глубокой ночи сидел он над чертежами парусной лодки. Иногда просил проэкзаменовать его, и красивые, звучные, но непонятные слова «фальшкиль», «румпель», «шпангоут», «грот-мачта» приобретали для меня новое значение.

В своём воображении я уже видела сына моряком, бесстрашным исследователем Арктики. Желая пробудить в нём интерес к путешествиям, подсовывала ему книги о географических открытиях. И вскоре любимой книгой сына стала книга «Флотоводец Ушаков».

Как же была горда я, когда Юру назначили капитаном парусной лодки, и он с двумя товарищами должен был совершить поход по Волге до Камышина!

Сколько волнений было при сборах! Наблюдая за ребятами, я с удовлетворением отмечала, что Юра пользовался авторитетом у товарищей, хотя и был моложе их. Я смотрела на рыжего вихрастого мальчишку с обгоревшим на солнце носом и не могла понять, в чём же секрет его власти над товарищами. Неужели только в том, что он «капитан»? Но вольно было выбирать такого капитана!

Всё необходимое для похода закупалось по заранее составленному списку. Я сама ходила с мальчиками по магазинам за покупками. Одна из них доставила им особое удовольствие. Это был чугунный котелок, в котором они должны были варить кашу на привалах.

К моему огорчению, на старте Юра не разрешил мне быть;

– Мама! Ну какой же это будет поход, если мамаши явятся?! Все засмеют нас…

Обидно было, что сын в такой знаменательный день отстранил меня, но потом я решила, что он прав.

Поход, к сожалению, оказался неудачным. Попутного ветра не было. Пять дней ребята пробивались к Камышину и вынуждены были повернуть обратно. Наступило сильное похолодание, один из мальчиков простудился. Он лежал на носу лодки, закутанный во все тёплое, что только нашлось, и бредил.

Позже Юра признался мне, что всплакнул украдкой, когда пришлось повернуть назад.