Дневник мертвеца

Вместе с ними автобус доставил в пансионат еще несколько человек. Все были бледны и подавлены, никто не разговаривал друг с другом. Фролов с женой сразу пошли в медпункт; он был закрыт. Пока другие отдыхающие по их просьбе искали медсестру, Валентин нашел рукомойник и промыл место укуса водой. Кровь постепенно перестала течь, рука слегка онемела. Рана оказалась глубокой, на руке отчетливо отпечатались следы зубов. Появилась медсестра, открыла медпункт и обработала рану: промыла, зашила, смазала какой-то мазью и тщательно перевязала, на всякий случай сделав противостолбнячный укол. Еще она сделала укол новокаина и дала таблетки от боли на случай, если рана будет беспокоить ночью.

Ужин в столовой они решили пропустить, дабы избежать расспросов и тревожных разговоров. Пансионат в последние часы стал напоминать растревоженный улей. Телевизоры были не во всех номерах, на некоторых этажах они стояли в холлах. Отдыхающие стихийно собирались возле них и взволнованно обсуждали последние события.

Ночь они провели вдвоем. Сначала включили телевизор, но передачи исчезли: на всех каналах с шумом плясали черно-белые точки. Они немного побыли вместе, а потом разошлись по своим комнатам ― по словам Валентина Ивановича, он храпел во сне, поэтому они спали отдельно.

Утром он проснулся от необычной тишины ― не было слышно пения птиц. До этого каждое утро его будили громкие трели; он успел привыкнуть к ним, поэтому обратил внимание на то, что сегодня птицы молчали. Он выглянул в окно. То, что он увидел, заставило его задрожать от страха. У стены здания в луже темной густой крови лежал мертвый человек без кожи, весь багрово-черный; было непонятно, что с ним произошло. Он выглядел так, будто его сожгли ― а может, сначала содрали кожу, а потом сожгли. Фролов даже не смог определить его пол. Человек этот был мертв. Самое ужасное, что глаза его были открыты, они спокойно и внимательно смотрели на Валентина Ивановича. Он в страхе захлопнул окно. Его охватила неконтролируемая паника. Валентин Иванович сказал, что в тот момент он вспомнил фильм про зомби, который смотрел много лет назад, будучи в командировке в одной капстране. Он давным давно позабыл об этом, но шок от увиденного вдруг пробудил в его мозгу стершиеся от времени воспоминания и он неосознанно начал делать то, что делали герои фильма, когда пытались спастись. Фролов принялся бегать по номеру и лихорадочно закрывать окна и форточки, потом запер на ключ и забаррикадировал входную дверь.

Когда все, что можно, оказалось запертым, он вспомнил про жену. Дверь в ее комнату была закрыта, оттуда не доносилось ни звука. Он подошел к ней и хотел открыть, как вдруг услышал медленные шаги ― настолько медленные, что они не могли принадлежать его жене. "Они даже не принадлежат человеку, " ― пронзила Фролова страшная мысль, отчего его спина покрылась испариной. Когда кто-то ― или что-то ― подошло к двери, шаги прекратились. Из щели под дверью показалась узкая темная полоска. Она стремительно расширялась и превратилась сначала в пятно, а потом и в лужу ― огромную лужу крови, которая все увеличивалась.

Сердце Валентина Ивановича едва не остановилось. Стараясь не дышать, он прокрался к стоящему рядом с дверью серванту и тихо открыл верхний ящик. Там лежали казенные приборы для сервировки стола. Двумя пальцами он осторожно ухватил лежащий сверху нож и медленно достал его из ящика. Это оказался бутербродный нож для намазывания масла. Валентин Иванович взял его в правую руку лезвием вниз и изо всех сил зажал в кулаке.

В этот момент дверь распахнулась. Перед ним в луже крови стояла его жена ― то, чем она теперь стала. Ее насквозь пропитанная кровью ночная рубашка была разорвана, на теле зияли страшные раны; кровавые следы босых ног вели через всю комнату от распахнутого настежь окна. От ужаса Фролов оцепенел. Страшное зрелище приковало его взгляд; он не видел ничего вокруг, кроме стоящего перед ним кошмара и не заметил, был ли позади нее в комнате кто-то еще.

Ее горло издавало глухие булькающие звуки, в мертвых глазах была пустота. Она простерла к нему руки с растопыренными пальцами и сделала шаг вперед, пытаясь схватить. Валентин Иванович, не отдавая отчета в своих действиях, занес нож и с размаху всадил ей в голову, проткнув ее сверху, словно тыкву. Она зашаталась и рухнула на спину, назад в свою комнату.

Валентин Иванович почувствовал саднящий удар страшной силы изнутри грудины и стал задыхаться. Он понял, что не выдержало сердце. С заплетающимися ногами он сумел добраться до тумбочки с лекарствами; упав, опрокинул их все, лежа схватил из кучи склянок одну с нитроглицерином и высыпал себе в рот все ее содержимое; потом мир для него погас, спасительная тьма поглотила его ― он потерял сознание.