Дневник Мишки Клюшкина

— Ай-я-яй, я думала вы исправились, а вы опять за старое. Придётся снова родителей вызывать.

Мы с Лёшкой испугались и стали в один голос просить, чтобы она родителей не вызывала. Кое-как уговорили. Учительница у нас старенькая и очень добрая.

— Ну хорошо, поверю вам и на этот раз, — уступила она.

Я торжественно пообещал, что никогда в жизни больше Лёшку не трону. Но тут Лёшка ни с того, ни с сего разозлился и сказал, что ещё не известно, кто кого не тронет. А я ему ответил, что лучше бы он помалкивал, раз такой отпетый двоечник. Тогда он как закричит:

— Подумаешь, какой отличник выискался! А сам у Верки Незвановой всё списывает.

Здесь я испугался по-настоящему. Вдруг, думаю, Наталья Борисовна ему поверит. Взял и стукнул ему по башке.

— Ах ты, — говорю, — ещё и врун! На честных людей наговариваешь!

Лёшка не ожидал нападения в присутствии учительницы и даже остолбенел.

— Ничего я не наговариваю, — оправдываясь сказал он. — Ты же сам мне говорил.

Тут я ещё больше испугался и снова ему по макушке треснул.

— А ты видел? Не знаешь, так и не говори!

Лёшка сделал такое зверское лицо, что мне не по себе стало.

— Наталья Борисовна, не верьте ему, — закричал я. — Это он от зависти на меня наговаривает. Потому что сам ничего не умеет.

— Сейчас ты узнаешь, что я умею, — сказал Лёшка, засучил рукава и ко мне.

Хорошо, что Наталья Борисовна была рядом.

— Вот что, Трубач, — остановила она Лёшку. — Вижу, ты никак не успокоишься, придётся всё-таки вызвать твоих родителей в школу.

— Он первый начал, — возмутился Лёшка.

Я выглянул из-за Натальи Борисовны и сказал:

— Сам выпросил.

Лёшка не выдержал и отвесил мне оплеуху. Тогда Наталья Борисовна взяла его за руку и отвела в учительскую. Их долго не было. А потом. Лешка вышел красный, как мой портфель, и, ни на кого не глядя, прошёл в класс. Там сел за свой стол и насупился.

Я подошёл и виновато спросил:

— Ну что, сильно ругали?

Лёшка отвернулся к окну и ничего не ответил. Тогда я сказал:

— Ты меня, конечно, извини, но зачем же ты меня выдал? Про контрольную?

— Иди отсюда, отличник липовый, — огрызнулся Лёшка. — Наподдал бы я тебе, да учительницу жалко. Живи уж.

На третьей, самой большой перемене Лёшка даже в столовую не пошёл. А я купил себе пирожок с повидлом, но потом подумал и купил Лёшке точь-в-точь такой же. Принёс ему и сказал:

— На, ешь.

Лёшка нахмурился:

— Да, себе-то пирожок, небось, побольше взял. А мне маленький оставил.

— Ты что, сдурел? Я их не мерил. Какой попался, такой и съел.

— Что-то тебе всегда большие попадаются, — ехидно сказал он.

— Да ну тебя, — махнул я рукой. — Ему пирожок притащишь, а он ещё привередничает.

— Да отстань ты со своим вонючим пирожком! — вдруг сорвался на крик Лёшка.

— Ах, вот как ты на добро отвечаешь, — рассердился я. Забрал свой пирожок и ушёл.

Домой мы возвращались порознь.

Только я сначала зашёл в библиотеку. Там набрал столько книг, что едва в портфель уместились. Библиотекарша даже удивилась:

— Зачем же ты набрал столько? Библиотека каждый день работает. Взял бы две книжки, прочитал и назад принёс. Потом другие бы взял.

— Не беспокойтесь, — ответил я. — Я быстро читаю.

Дома я достал из холодильника борщ, подогрел его и сел есть. А сам рядом книжку положил. Люблю есть и читать. Хотя мама меня всегда за это ругает. Говорит: пищеварение нарушается да и книжку можно испачкать. Так вот, поел я борща и так книжкой увлёкся, что даже тарелку за собой не помыл. «Ай, — думаю, — вечером помою». И пошёл в свою комнату дальше читать. Дочитался до того, что родители с работы вернулись. Попало мне от мамы и за невымытую посуду, и за несделанные уроки. Пришлось допоздна сидеть над учебниками и слушать, как меня называют разгильдяем.

Так прошёл целый день моей жизни. Столько вроде событий, а в дневник записать нечего.

— Надеюсь, ты уже доделал уроки? Ужинать пора, — заглянув в комнату, сказала мама.

— Мам, как ты не понимаешь, — вздохнул я. — Не до уроков мне, я дневник завёл.

Мама внимательно посмотрела на меня и сказала:

— Нет, всё же мне придётся запретить тебе вести дневник. Из-за него ты ничего не успеваешь. Вот подрастёшь…

— Когда подрасту, — возразил я, — тогда мне некогда будет вести дневник. Я буду ходить на работу.

— Вообще-то ты прав, — грустно согласилась она. — Знаешь, давай так договоримся: дневник будешь вести по выходным. И событий за неделю накопится побольше, и от уроков отвлекаться не будешь. А сейчас пойдём на кухню, ужин стынет.

Мы пошли ужинать. На кухне сидел папа и ел жареную картошку, запечённую в омлете, а перед ним лежала газета.

— Ну что, вкусно? — спросил я, принюхиваясь к дразнящему запаху.

— Да, в налоговом законодательстве вновь грядут перемены, — ответил папа, не отрываясь от газеты.

— Вот видишь, к чему приводит чтение во время еды, — сказала мама, и мы засмеялись. А папа удивлённо поднял голову и подтвердил:

— Это постановление правительства от сегодняшнего числа.

Как я хотел стать отличником

Как-то раз Лёшка Трубач обозвал меня липовым отличником. И так эти слова, по правде говоря, меня задели, что я решил: всё!