Дневник миссис Фрай

Профессор Цирк Дюваль, двухметровый блондин с квадратной челюстью, преподаватель религиозного садоводства в английском Кембриджском университете, снял зеленую телефонную трубку:

– Факультет религиозного садоводства. Профессор Дюваль слушает. Что вы говорите, Жизелъ? Профессор Джонсон мертв? Убит? Забит до смерти мотыгой? Немедленно выезжаю.

Профессор Дюваль швырнул телефон на антикварный письменный стол тикового дерева и схватил свой твидовый пиджак. Тот, что с кожаными заплатками на локтях. Тот, перед которым женщины не в силах устоять. Профессор вышел в дверь. И закрыл ее за собой. Такой уж он был человек.

Боже правый! Какая чушь! И за эту макулатуру еще деньги берут! Ладно, как я уже говорила, моя непредвзятость – притча во языцех. Пожалуй, дочитаю первую главу, прежде чем отнести эту книгу в «Оксфам»[37] вместе с плакатами «Проказниц», которыми Стивен все стены увешал…

27-е, среда

Буквально заставила себя снова взять в руки эту дурацкую книгу. В конце концов, как я буду вести заседание книжного клуба, не прочитав хотя бы парочки глав? В общем, у этого профессора Дюваля имеется теория, согласно которой сады Эдема были спроектированы известным ландшафтным дизайнером Умником Брауном. И вот профессор ездит по миру вместе с французской ассистенткой Жизель, писаной красавицей, в поисках этих садов. А еще там все время гибнут люди при загадочных обстоятельствах от руки однорукого садовника, который, возможно, действует по заданию древней секты под названием Интерфлора.

Ей-богу, я уже устала от этой несусветной чепухи. И если автор не возьмется за ум, не знаю, стану ли я читать последнюю главу.

28-е, четверг

Сегодня мы торжественно открыли наш маленький книжный клуб. Поверишь ли, дневник, я была единственной, кто прочел эту бестолковую книгу! Мало того, я – единственная, кто ее купил. Но нет худа без добра. Мне удалось припомнить содержание почти целиком, и дамы с явным удовольствием слушали пересказ; правда, миссис Уинтон пришлось нас покинуть спустя шесть часов, чтобы забрать дочку из школы. Словом, заседание получилось чрезвычайно плодотворным. Уверена, наш книжный клуб ждет большое будущее!

29-е, пятница

Вечер выдался на славу! Завтра у миссис Барроумен слушания по делу о разводе, и она пригласила меня, миссис Нортон, миссис Уинтон и миссис Биггинс на предразводный девичник. В принципе я не одобряю такой подход к разводу, но когда я в последний раз веселилась на девичнике? И должна признаться, этот вечер стал в каком-то смысле для меня откровением!

Детей я оставила на Стивена. Или Стивена на детей… не помню. Я считаю, что отцу крайне необходимо деятельно общаться с детьми. Или просто общаться.

Вечеринка началась в так называемом «скорострельном баре». Обстановка меня не очень впечатлила, потому что напитки подавались уж больно крошечными порциями; впрочем, они были такими многоцветными и смотрелись очень мило – особенно когда их поджигали. Почти бывшая миссис Барроумен подарила нам всем футболки со сделанной на заказ надписью: «Счастье есть: избавься от мужа и оторвись!» Я надела футболку под некоторым давлением – и под кардиган. Она была мерзкого розового цвета с вишневым отливом, совершенно не мой оттенок, хотя надпись на футболке не сказать чтобы в корне противоречила моим убеждениям.

Покинув бар, мы посетили еще ряд заведений, все – не в моем вкусе, но финал вечеринки превратился в поистине ярчайшее событие. Почти бывшая миссис Барроумен заказала билеты на представление Арнольда Астрала, который занимает второе место в мире среди ясновидящих чревовещателей. Вот это было шоу! Зал сотрясало так, что половицы трещали, когда Астрал выпрыгнул на сцену под грохочущую рок-музыку, взрывы разноцветной пиротехники и под руку со своим духовным наставником мистером Прононсом.

Уточню: как правило, я довольно скептически отношусь к подобным вещам (мою родную тетю Маргарет, известную также под именем мадам Суфле, трижды признавали виновной в мошенничестве после того знаменитого сеанса в Клеркенвелле с участием домашних питомцев). Однако уж не знаю, что тут сыграло роль – приятные ли манеры Астрала, его честные глаза или вращающийся галстук-бабочка, – но выглядел он очень убедительно. А когда он воздел руки к потолку и жалобно воззвал: «Мать, услышь меня!» – я была покорена окончательно.