Дневник москвича (1917-1920). Том 1

17 августа.Совещание закончилось в ночь с 15 на 16, закончилось последней речью Керенского, который признает за совещанием хорошие результаты. Опять были красивые и оглушительные фразы, опять овации, главным образом ему, Керенскому, а еще Брешко-Брешковской, Кропоткину, Плеханову и Церетели, вместе с Бубликовым, — за их рукопожатие друг другу, в чем усматривалось как бы примирение непримиримых партий — рабочей с торгово-промышленной. Я не ошибся в д. А. Бубликове: это дивный краснобай. Его речь одна из самых блестящих на совещании. Вообще, речей было страшно много. Говорили еще Брешко-Брешковская, Плеханов, П. А. Кропоткин (требовал федеративной республики), П. П. Рябушинский, М. В. Алексеев, М. В. Родзянко (а бедного Брусилова не пригласили на совещание) и многие другие. Брать из речей и заносить сюда все значительное из них — это повторять не только давно известное или переживаемое сейчас, но и записать то, что еще будет сказано впереди по тому или другому поводу.

Опять прорван Румынский фронт. Наши бегут не только с позиций, но и из резервов. Бегут в беспорядке от артиллерийского огня, не дожидаясь атаки неприятеля. Что думают теперь о наших вояках бедные румыны?

И опять Графиня Панина. Теперь ее назначили Товарищем министра народ. просвещения. Дали бы дело и бабушке Брешковской, а то мычется по разным митингам непоседа старая!

С большим удовольствием отмечаю, что 15 августа в Успенский собор к концу обедни приехал и Керенский. Там были еще Авксентьев, Карташев, Родзянко, В. В. Руднев и др. видные лица. За торжественной службой первенствовал Киевский Митрополит, Владимир. К этому дню Синод возвел в сан митрополитов нашего Архиепископа Тихона, Петроградского Вениамина и Тифлисского Платона.

Вчера, то есть 16-го, в Храме Христа Спасителя состоялось первое торжественное заседание Церковного Собора. В час добрый, да поможет России хотя бы надежда на духовное просветление православных! Если бы они объединились, то это была бы сила сильнее «пролетарской».

19 августа.С каждым днем жизнь становится труднее и страшнее. Боятся железнодорожной забастовки; стачечный комитет грозит ею, предъявляются казне такие требования, которые невозможно выполнить. Надвигается продовольственный кризис, уже для Москвы не везут хлеба. С сегодняшнего дня по карточкам отпускается на человека только полфунта. Казанский пожар и разгром (теперь каждое такое несчастье сопровождается грабежами и насилиями, причем особенно бесчинствуют солдаты) продолжались три дня. † Много убитых и раненых. Видимо, злые люди — свои или иноплеменные — имели целью взорвать пороховой завод. Начальник его погиб, а солдаты разбежались, если верить корреспонденциям, почему-то «злорадствуя».

А вчера в Москве чуть не такое же бедствие: горела Прохоровская Трехгорная фабрика. Тоже взрывы, миллионные убытки и растаскивание чужого добра, вместо помощи пожарным.

Всероссийский Церковный Собор большинством 407 голосов против 33 избрал председателем Московского Митрополита Тихона. Грузинская церковь стала автономной и выбрала Епископа Леонида «заместителем Грузинского Католикоса».

22 августа.Дождались того, что давно предсказывали главнокомандующие: Рига пала вчера. Головокружительный успех германского удара готовит нам новые бедствия. Двина, такая могучая река, перейдена противником как ручеек. Разве такого сопротивления надо было ждать от «революционной, свободной, воодушевленной, непобедимой, сознательной» русской армии? Наши войска либо отводятся в тыл по стратегическим соображениям, либо бегут и попадают в плен под ничтожным натиском врага.

Ах! Какой чудесный город Рига. Я бывал там в 1906, в 1907, 1908, 1909, 1911 гг. по нескольку раз, а оттого хорошо знаю его и тем паче скорблю за новую утрату громадного богатства и культурной красоты. А сколько погибло людей при отстаивании Рижского фронта!

† Умер Б. В. Штюрмер, не дождавшись суда, который, может быть, сказал бы, что ему не следовало сидеть в тюрьме 4 месяца.

Казанское несчастье надо рассматривать не как местное несчастье, а как государственное, всероссийское. Как оказывается, там погибло неисчислимое количество пороха и снарядов.

Возвращаюся к рижской катастрофе. Ведь теперь уже ясно, что моральное разложение наших войск непоправимо, и, значит, они не спасут родные земли от дальнейшего вторжения неприятеля. Чего же ради продолжать эту войну? Ну, отдадим Петроград, Одессу, Киев, а потом что же? Образовать «Московскую» республику и тогда только просить Вильгельма, чтобы он пощадил нас, сирот и убогих!

В Москве на Солянке было что-то вроде еврейского погрома. Били не только их, но и милиционеров. Безобразничали солдаты в Коломне и Серпухове. Верховскому пришлось снаряжать карательную экспедицию.