Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

26 мая/8 июня. Пуанкаре в своем парламенте сказал, что «всякая попытка восстановить Европу без помощи Соед. Штатов (а Америка, как известно, в Генуэзской конференции не участвовала, — мое примечание) была бы безнадежна» и что «для осуществления восстановления Европы необходимо сохранение в силе принципа частной собственности. Франция готова спасти русский народ, но она не может поддерживать принципы его нынешнего правительства».

На Дальнем Востоке новый переворот. Власть Меркулова свергнута. Народное собрание объявило себя верховной властью. Председатель — Старковский, члены правительства во Владивостоке: Болдырев, Кропоткин, Кустов, Иванов. Разрешена свобода печати и слова. Японцы новую власть признали.

Ленин получил нижеследующее послание, подписанное Архиепископом Кентерберийским и «несколькими представителями английского духовенства»: «От имени христианских общин, которые мы представляем, мы выражаем самый серьезный протест против нападения на Русскую Церковь в лице ее Патриарха Тихона. Общественное мнение христианского общества и всего цивилизованного мира не может молча переносить такую великую несправедливость.» В ответ на это Совнарком отправил свои объяснения, в которых, между прочим, Патриарх называется «бывшим» (разжаловали, значит, собственной советской бессовестной властью!): «Никакого, — говорят, — нападения на Церковь нет, а есть предъявление обвинения отдельным представителям Церкви в организации сопротивления мероприятиям советской власти, которые производились в целях спасения жизни десятков миллионов людей…» И, дескать, «подавляющее большинство духовенства в конфликте бывшего Патриарха Тихона с советской властью — на стороне советской власти».

Останавливаясь на «подавляющем большинстве духовенства», во-первых, не верю этому, а во-вторых, припоминаю слова Драчева: «Заставят плевать на Спасителя, и будем плевать.»

Погода улучшилась, стало теплее и суше, но все же настоящего лета еще нет.

5/18 июня. А вот и настоящее лето. Жарко, душно. Проливные, короткие дожди с градом (иногда), с громом, молнией. В общем, погода для «злаков» благодатная.

Дешевеет хлеб. Фунт черного в лавках 140.000 р., но все прочее (по инерции, должно быть) дорожает. Тратить «мильены» входит в обыденку. Даже я без прежних охов, вздохов, брюзжаний то и дело «сыплю» миллионы.

Представителями РСФСР на Гаагской конференции (продолжение Генуэзской) назначены Н. Литвинов (он же председатель), Раковский, Красин, Крестинский и Сокольников.

Шестой день процесса правых эсеров ознаменовался уходом иностранных защитников. Они, т. е. Вандервельде, Розенфельд и Либкнехт, жаловались на несоблюдение верховным трибуналом Берлинского соглашения трех интернационалов и на разные теснения и неправильности со стороны трибунала, сочли бесполезным продолжать защиту своих подзащитных, коим, конечно, заранее определена коммунистической партией та или иная кара, и «покинули зал заседаний».

В «Известиях» некто «Ив. Трегубов» чуть не ежедневно рапортует читателям о деяниях самозванного или «совназначенного» «высшего церковного управления». Нередко приводят речи Антонина и соратников его в такой же репортерски почтительной форме, какая обыкновенно применяется по поводу заседаний всяких иных «светских-советских пленумов». Да иначе и быть не должно. Антонин и все эти новоцерковники в своем воззвании «К верующим.» заявили «о своем признании советской власти», и «за такую политическую ориентацию (сознается Антонин) я до сих пор выдерживаю натиск устных и письменных ругательств». «С удовольствием, однако, констатирую, — продолжает он к удовольствию Трегубова, — что, судя по полученным нами письмам и телеграммам, в провинции наша политическая ориентация более приемлема, чем здесь, в Москве.» При этом Антонин сообщил, что Архиепископ Никандр «уволен им на покой от управления Московской епархией, а протоиерей Альбинский посвящен в епископа Подольского при несколько необычных традициях — без пострижения в монашество».

Между прочим, Антонин поведал «миру», что «Патриарх Тихон пришел в ужас, когда узнал, что я совершал литургию среди храма и народа, а не в шкафу»… Это, стало быть, алтарь-то шкаф!?!

По сводке к 10-му июня по 50 губерниям и областям изъято: золота 21 п. 9 ф. 38 зол., серебра 17.961 п. 11 ф. 11 зол., брильянтов и алмазов 33.706 шт., жемчуга 3 п. 15 ф. 11 зол. и 100 карат прочих драгоценных камней. 13.711 шт. золотой монеты, серебряной на 12.422 р. и вещей с бриллиантами, жемчугами и другими камнями 28 п. 7 ф. 63 зол. и 773 шт.

Совнарком отказал в ратификации итало-русского договора, заключенного с итальянским правительством 29-го мая Чичериным в Генуе. Вот оно какая штука-то! А кстати: где же Чичерин? Генуя давно кончилась, а он в Москву еще не возвратился, да и в Гаагу не назначен. Благодаря «хорошо сшитому фраку», в Монако, должно быть, заехал и поигрывает там, шельмец, на советские (золотые, конечно) денежки.