Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

У поляков взяты Слуцк, Дубно и Вильно. В советской печати появились выдержки из мемуаров последнего канцлера Германской империи, принца Макса Баденского. Оказывается, что Вильгельм не сам отрекся от престола, а его «отрекли». Правда, когда началось в Берлине восстание, его убеждали отречься, но Вильгельм тянул. Макс Баденский получил из придворных кругов телефонограмму, что «Его Величество пришел уже к определенному решению, которое сейчас обрекается в письменную форму, и что канцлер должен иметь терпение подождать с полчаса, пока это заявление будет в его руках»… Но Макс Баденский из опасения, что свержение Кайзера могло быть провозглашено «революцией» решил для облегчения положения Кайзера и династии показать, что «отречение предшествовало требованию об отречении, а не следовало за ним», и отправил в телеграфное бюро Вольфа сообщение, что Кайзер отрекся от престола, чего в самом деле так и не было, а если и было формально, то — позднее, когда уже этот документ особого значения не имел.

Англия предложила Советской России свое посредничество по заключению с Польшей перемирия. По поводу этого Керзон и Чичерин обменялись нотами, и дело пошло на лад. 18-го выехала в Лондон особая делегация в составе председателя ее Л. Каменева (председателя моссовдепа), членов Красина и Милютина. Делегация направилась в Ревель, где ее поджидает английский миноносец.

Если дело пойдет и дальше так, то немудрено, что в недалеком будущем советская Россия окажется самой сильной державой на земном шаре.

По известиям из Ревеля, польское верховное собрание получило от Грабского предложение принять меры к немедленному началу переговоров о перемирии. А что же Сейм-то кобенился?

Керзон обещает заставить Польшу отступить на линию, намеченную в прошлом году мирной конференцией, а Чичерин говорит, что советское правительство готово предложить для польского народа даже более выгодную территориальную границу, чем та, которую наметил Верховный совет. Вот какие мы великодушные. Чувствуй, Антанта!

Вчера открылся в Петербурге Второй конгресс Третьего Интернационала. На открытии присутствовали и Ленин, и Калинин. Речи еще не напечатаны.

12/25 июля. Дела служебные: еще заработал «11 номером» 4.500, но зато заплаты на ботинках трещат по всем швам; к тому же эти заседания требуют кое-какого доклада, и вот, берешь на дом «материал» и роешься в нем до 2–3 часов ночи.

Дочке, слава Богу, Сухаревка уже надоела, и по протекции своего братца она поступила конторщицей в Наркомиссариат внутренних дел, помещающийся как раз в том доме, где я служил по пароходным делам, частным и национализированным, подряд 9 лет.

Взяты у поляков Лид, Слоним, Барановичи и Гродно.

Из речи Ленина на открытии Второго конгресса Третьего Интернационала видно, что от войны нажилась одна только Америка, которая получила актив в 19 млрд. и стала всемирным кредитором. Англия тоже имеет солидный актив, но в него входит и 9 млрд. долга России. Ленин, ссылаясь на английского экономиста Кейнса, который научно доказывает, что долги, вызванные войной, должны быть аннулированы во всех странах, говорит, что Советская Россия сделала это самое еще до решения вопросов научным путем, т. е. давно уже решила не платить никаких долгов. Ленин считает, что война работала за коммунизм, и работала в его пользу. Вот и все самое существенное, что сказал «Ильич» на этом заседании.