Дневник москвича (1920–1924). Том 2

Советские газеты называют положение Антанты «драматическим». Предполагается, что она склоняется к героическому решению «лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас», и будет воевать с Советской Россией, или открыто и всячески помогать в этом Польше. В Россию приехал бывший председатель Венгерской советской республики Бела Кун. В Петрограде и Москве ему устроены торжественные встречи. В отношении других десяти комиссаров-сподвижников Бела Куна Чичерин послал настоящему венгерскому правительству предупреждение, что от участи их зависит участь десятков высших венгерских офицеров, находящихся в России в качестве военнопленных.

Подписан мирный договор с Латвией. Политическое могущество Советской России растет.

Сгорел склад бутафории при Большом театре. Убытки громаднейшие.

Вчера случайно видел, как в газетном киоске покупаются книги. «Сколько за Никитина?.. — 2.000» Покупатель не торгуется, вынимает из кармана две косых, берет Никитина (однотомное издание) и уходит.

Я, кажется, дурака валяю. Мне бы не в це-ка-пе, а на тумбе сидеть день-деньской со своими книгами. По такой цене мог бы прокормиться с семьею, книгами, года три.

13-го августа заключено перемирие с Финляндией.

Напечатан приказ Троцкого к войскам, сражающимся с «белогвардейской» Польшей. Там громко и коротко говорится: «Герои — на Варшаву!», и «герои» уже овладели городом Ново-Минск, находящимся в 20 верстах северо-восточнее и в 30 в. юго-восточнее Варшавы.

В Москве организуется «общество атеистов».

В связи с бумажным кризисом с первого сентября прекращается розничная продажа и прием подписки на газеты. Все светлее делается… Старый строй, старые предрассудки изгнаны, — новое настроение, новое безрассудство все крепче и крепче охватывает нашу жизнь, и мы уже не имеем сил протестовать, стонать, брыкаться, и только пищим.

12/25 августа.17-го августа в Минске открылась мирная конференция. Российской и Украинской (?) делегацией председательствует Данишевский, польской — Домбский, но ее занятия происходили дня два, а потом как будто приостановились (по крайней мере, об ней не пишут уже дней пять). И возможно, за эту неделю в военных делах свершился крупный переворот. В начале ее победа за победой, чуть-чуть — и мы в Варшаве, во Львове, а в конце, как образно пишут сегодня в «Правде», «нас бьют, и довольно крепко бьют». 17-го писали о взятии красными войсками Страсбурга (около Млавы) и Грубешова; 18-го — Влоцлавска, Бужска и Золочева, а 22-го уже пишут, что красные войска, действовавшие в районе Страсбург-Плоцк, отводятся к востоку на новые позиции; что и в районе Цеханов-Маков такая же штука и что оставлен Седлец. Тогда же сообщено, что в районе Темрюка, в 12-ти верстах южнее Анапы, высажен противником десант и что в Туркестанском и Хивинском районе идет бой с шайкой Джанауд-Хана.

24-го августа сообщается, что в Белостокском районе красные части под давлением противника отошли в район Брянска; после упорных боев оставили Брест-Литовск и Грубешов, а 25-го августа в сводке говорится опять о Белостокском районе, что из него войска отводятся на новые позиции, и что подо Львовом и под Галичем идут упорные бои «с переменным успехом». В общем, рисуется картина отступления красных на всех фронтах («обыватели» уже поговаривают о разгроме нескольких армий, о паническом бегстве, но автор сей летописи словесных «корреспонденций» с театра войны никогда сюда не заносил и впредь будет придерживаться такого же правила).

На днях Троцкий разрешился новой крылатой (под Евангелие) фразой: «Если Франция на полях Польши подставила нам левую щеку, получила по этой щеке удар Красной армии и расписалась в получении, то на врангельском фронте, следуя евангельскому завету, она после этого подставляет нам свою правую щеку, и мы должны сказать рабочему классу: размахнись покрепче, и дай урок!»Конечно, «бурные аплодисменты покрывают последние слова т. Троцкого», а на деле кто кого бьет — смотри на предыдущей странице.