Дневник мотылька

Стоя на четвертом этаже возле квартиры мисс Норрис, я ждала начала урока греческого языка. Она возникла у меня за спиной. Прямо-таки материализовалась.

— Я подумывала, не заняться ли опять греческим, но обстоятельства помешали…

Я понятия не имела, о чем она говорит, но тон ее не предвещал ничего хорошего.

— Раньше я училась и латыни, и греческому. Я хотела получить классическое образование. Я была очень серьезной маленькой девочкой. Но вмешалось кое-что другое.

Ни единому ее слову не верю.

— Даже не знаю, можно ли начинать среди учебного года. Разве спросить у мисс…

— Нет, слишком поздно. Ты хоть представляешь себе, сколько у меня было неприятностей из-за смерти Доры? Это вызвало массу проблем. Кто меня только не допрашивал — и директриса, и психолог, и полиция. И всех интересовало одно: почему Дора упала именно под моим окном, а я ничего не знаю?

— Ах, у тебя были неприятности? А как насчет моих неприятностей, возникших по твоей милости? Не ты ли заложила меня? Натравила на меня полицейских?

— Меня спросили, не видела ли я кого-то снаружи. И я ответила, что вы с Дорой любите ходить по водостоку. Я ничего не придумала.

— Дора, наверное, шла в комнату Клэр. Мы не один год ходили этим путем, — сказала я как бы между прочим.

— Коридором намного прямее, — сказала Эрнесса, — я бы никогда не полезла на водосток. Это слишком опасно. Видела же, что в итоге произошло с Дорой?

— Это был несчастный случай. И об этом все знают!

Дверь приоткрылась, и оттуда показалась голова мисс Норрис в облачке белоснежных волос:

— А, вот и моя нерадивая ученица! То-то мне показалось, что я слышу ваш голос, дитя мое.

Поток света хлынул в открытую дверь и окатил нас обеих. Из глубины комнаты раздался птичий щебет — разноголосый хор. Белые волосы мисс Норрис засияли вокруг ее головы, точно нимб. Эрнесса за моей спиной поспешно отступила в тень. Я устремилась навстречу мисс Норрис, и та увлекла меня в комнату.

Эрнесса обвиняет меня в том, что гибель Доры — случайная или нет — привлекла к ней слишком большое внимание. Я отговаривала Дору, но она меня не послушалась.

Вот что я откопала дома в одной из папиных книг: «Вампир знает все секреты и умеет прозревать будущее». Ей гашиш без надобности. Это нам он нужен, чтобы попасть в ее время.

Кто-то за дверью. Пора прятать ручку и дневник.

22 января

Мистер Дэвис остановил меня в коридоре. Кажется, он меня искал.

— Вы не записались в мой поэтический класс. — Он словно уличил меня в тяжком преступлении.

— Мне сейчас совершенно не до стихов, — ответила я.

Правда, я и не собиралась туда.

— Я записалась на курс «Тема ответственности в литературе».

— А что вы сейчас читаете?

— «Дэниела Деронду» и «Холодный дом»[19]. Длинные романы — именно то, что мне сейчас нужно. И реализм. Для разнообразия.

— Но ведь не кто иной, как вы, в классе убедительно доказали, что именно писатель делает историю реальной? Не можете же вы так быстро охладеть к сверхъестественному! Писатель всегда изобретает, веря в правдивость неведомого, — сказал мистер Дэвис. — Диккенс — просто находка для любителей сверхъестественного.

Как удивительно, что я чем-то огорчила мистера Дэвиса.

— Простите меня, я не могла записаться на ваш урок, он не помещался в расписание… — пробормотала я.

— Эти книги, несомненно, доставят вам истинное наслаждение. Но не забывайте обо мне только потому, что вы больше не в моем классе. Заходите просто так — поговорить о стихах, раз уж вам совсем не хочется их писать.

Я улыбнулась.

— Я не шучу, — сказал он, — я скучаю по вас.

Я его избегала.

В тот день я была юлой, которая, теряя импульс, вихлялась на оси. То я падала на него, то опрокидывалась назад.

У каждого из моих учителей есть повод упрекнуть меня. Мисс Симпсон недовольна, что я пропускаю уроки фортепиано. Раньше я без особых усилий получала пятерки, но теперь так не выходит. Вместо того чтобы играть, я часами сижу над своим дневником.

Люси три дня подряд пропускала утреннее собрание, и теперь ей неделю придется оставаться после уроков. Она жалуется, что слишком устает и ей трудно проснуться утром. Она просто не слышит звонков. И она не знает, откуда берется эта постоянная усталость. Сегодня я пришла ее будить, но так и не смогла вытащить из постели. Она была будто пьяная или под кайфом. Когда я трясла ее за плечо, голова беспомощно болталась туда-сюда на подушке. Веки трепетали, словно серые мотыльки. Она не могла их разлепить. Я спустилась на завтрак и отметила ее. После завтрака я силой выволокла Люси из постели, чтобы она снова не опоздала на утреннее собрание. Я принесла ей пончик, который она так и не съела. Через час, когда я заглянула к ней, этот пончик все еще лежал на комоде, завернутый в салфетку. Люси к нему не прикасалась. И на ланче я тоже ее не видела. Наверное, она сидела в комнате и делала уроки. Она говорит, что страшно отстала, а в эту среду у нас трудная контрольная по химии. Мне придется ей помогать. А я не хочу.

23 января