Дневник. Начало (СИ)

Пройдя еще один круг вокруг сада, практически повиснув на Роше, я отправился под его конвоем на завтрак, где меня уже поджидал Филипп. Уже через неделю на завтрак я приходил самостоятельно. А к концу месяца пробежка начала доставлять мне некоторое удовольствие, даже учитывая то, что задачи усложнялись с каждым днем. Эван уже не бегал вместе со мной, он бежал параллельно, выскакивая из-за кустов в совершенно разных местах. Я должен был условно попасть в него, выхватывая палки и меняя руки. В последнюю неделю, я бегал с повязкой на глазах. Я должен был ориентироваться на звук. Скорость моего передвижения от этого сначала заметно упала, а потом ничего, привык.

Нельзя сказать, что на занятиях с Филиппом я отдыхал. За этот месяц я, наверное, перепробовал все блюда всех народов мира, начиная от традиционного английского пудинга, заканчивая полуживыми медузами в соевом соусе. Ни одно ни разу не повторилось. Все это сопровождалось пространными лекциями. И графа совершенно не волновало, что некоторые блюда не вызывали у меня ничего, кроме отвращения, да и частенько я вообще есть не хотел.

Затем снова лекции, риторика, письма. Я никогда не любил писать письма, но пришлось. Кстати, это решило проблему с Люциусом и Лили. Некоторые письма, в качестве тренировки, я писал им. Люциус пытался настаивать на встрече, но я просто феноменально научился лить воду, и так отклонять все предложения, что придраться было просто не к чему. Лили проявила больше такта, чем всегда, согласившись подождать с серьезным разговором до школы.

— Лгать недопустимо, никогда и никому, запомни это, мон шер, — в голосе Филиппа появились бархатные нотки. – И дело тут даже не в морали. Всегда есть большая возможность забыть, о чем ты лгал. Поверь, очень много достойных людей ловили на лжи именно из-за этого. Но вот сама постановка фраз, умалчивание, перевод разговора на другую тему... Поверь мне, Севи, слово может дать надежду, доставить радость, а может и уничтожить.

С языками Филипп решил не заморачиваться.

— Севи, я немножко владею ментальной магией, совсем немножко. С Фолтами мне не сравниться, конечно, но кое-что я могу. У нас практически нет времени, поэтому я прошу тебя снять щит. Не полностью, лищь небольшую тропиночку оставить, чтобы я мог по ней пройти. Я хочу передать тебе мое знание языков, как бы одним пакетом. Принцип действия твоего знания будет основан на ассоциациях, то есть ты хочешь проговорить фразу, ну, допустим, по–французски, и твой мозг сам будет искать ассоциативные слова, облаченные в образы. Думаем-то мы все на одном языке. То же самое с обратным эффектом. Чтение и письмо на незнакомых тебе языках также будут ассоциативными. Но это лишь поначалу, со временем ты языки выучишь и тебе уже не нужно будет искать ассоциации. Ну так что, рискнем?

Я рискнул и ни на одну минуту не пожалел. Филипп был полиглотом. Он вложил мне знания четырнадцати языков, три из которых были мертвыми.

С полудня до обеда я опять поступал в распоряжение Эвана. В саду специально для меня была оборудована полоса препятствий. В первый раз проходя ее, я навернулся со стены прямо в лужу.

— Вставай.

— Не встану.

— Ты же не хочешь, чтобы я тебя вытаскивал? Нет? Тогда вставай.

Я перевернулся на спину. И несколько минут смотрел на летнее небо.

— Мне и здесь неплохо. Оставьте меня тут жить.

Сейчас я прохожу эту долбанную полосу с проворством кошки.

А в тот день я так гордо шел на обед... Ха-ха, я полз на четвереньках, выплевывая изо рта грязь.

По вечерам, когда Филипп оставлял меня в покое, начинались новые издевательства над моим измученным телом. На меня надевали нечто, называемое маггловским бронежилетом, вешали за спину рюкзак, набитый судя по всему камнями. И давали в руки уже осточертевшие палки. Все эти садистские приспособления Эван называл полной боевой выкладкой. Я должен был, попеременно, то вставать в определенную позу и стоять так довольно длительное время – кинетическая нагрузка, то совершать плавные движения, подчиняясь определенному ритму. И одновременно слушать лекции, которые читал мне уже Эван. По анатомии, оказанию первой помощи, по истории оружия. Эван оказался ко всему прочему врачом–хирургом.

А на другой вечер я должен был отвечать на его вопросы. Частенько к нам присоединялся Филипп, и они пытали меня уже вдвоем. Это они так решили вопрос с нехваткой времени.

О своей сутулости я забыл уже на третий день. А вот попробовал бы кто-нибудь ссутулиться, находясь в полной боевой выкладке. Апофеозом всего стал запрет на зелья. Я должен был восстанавливаться сам! Если бы не браслет жизни, я не знаю, дожил бы я до этого дня. Кстати, Эвану было трудновато каждый день добираться до поместья, и он просто в первый же день занял одну из гостевых комнат, нагло заявив, что взял отпуск. Вскоре после этого к нему присоединился Филипп, заняв вторую комнату.