Дневник над облаками

Очень немногие из землян побывали в невесомости. Между тем почти у каждого есть собственное представление о самочувствии человека, пребывающего в этом состоянии: чаще всего оно основано на ощущении летания во сне. Более полную и объективную информацию дали многосуточные космические рейсы советских и американских кораблей. Но, что скрывать, трудно в нескольких экспериментах выявить реакцию людей на невесомость.

Какой бы обширной и разносторонней ни была подготовка космонавтов, экипажи кораблей попадают в совершенно необычную, невоспроизводимую на Земле обстановку. В первые же часы полета привыкший к земным условиям организм отвечает на главный космический «раздражитель» — невесомость. На фотографиях, привезенных на Землю, отчетливо видны отечные лица. Это вызвано тем, что организм, повинуясь устойчивым рефлексам, в первые часы полета продолжает работать в земном режиме. В невесомости мышцам не хватает привычной земной нагрузки и, как следствие, уменьшается их потребность в питательных веществах, приносимых кровью. Происходит перераспределение крови в организме — избыточное ее количество в верхней части тела приводит к отекам лица.

Мы знали об этом, тренировались, приучали организм — спали чуть ли не вниз головой, привыкая к неизбежной в таком положении головной боли.

Куда неприятнее нарушения в вестибулярном аппарате, с помощью которого мы воспринимаем направление движения в пространстве, ускорение. Даже морская качка способна вызвать в нем функциональные нарушения. Что же говорить о невесомости, о полете в аппарате, где «пол» и «потолок» — понятия совершенно условные! Стоит закрыть глаза, как сразу же теряешь ориентацию. Инерционный датчик — вестибулярный аппарат — взбунтовался, доверять ему нельзя. Остается смотреть, что называется, в оба и дожидаться, пока он не привыкнет к новым условиям.

Невесомость в той или иной мере сказывается на работе всех органов человека. Реакцию одних мы почти не ощущаем — например, сердца, которое после длительного полета изменяется в объеме, или скелета, теряющего за счет вымывания некоторое количество солей кальция. Некоторые органы обретают новые, неожиданные свойства. Ноги, например, становятся удобным механизмом для управления телом. Они, как выразился мой товарищ по первому полету Андриян Николаев, превращаются в два хвоста, потому что человек в космическом корабле не ходит, а плавает. Сначала движениям не хватает точности. Трудно рассчитать силу толчка. Или повисаешь, так и не долетев до намеченной цели, или обрушиваешься на стену всей своей массой, которая в отличие от веса отнюдь не исчезла.

К счастью, скоро появляется неповторимое ощущение свободного управляемого парения, умение делать точные движения.

Есть у меня весьма своеобразный сувенир из первого полета — обыкновенные шерстяные носки. Легкие ботинки мы надевали на время телевизионных передач. В самом разгаре полета я вдруг заметил: носки возле мизинцев ног протерлись, да еще как! Я и сам не замечал, что ноги непрерывно двигались, цеплялись за стенки кабины, удерживая тело в нужном положении. Ведь руки всегда были чем-то заняты. Дыры в носках образовались на той части ступней, которая все время соприкасалась с опорой. Правда, этой нагрузки мускулам все-таки мало. Мышцы атрофируются — они слишком сильны для этого мира невесомых предметов, уменьшаются в объеме. Тонус значительно понижается. Все это говорит о том, что в организме в течение длительного полета происходят различные функциональные изменения.

Конечно, все это лишь незначительные последствия долгого пребывания в невесомости. Не они составляют главную заботу врачей, которые готовят космонавтов к новым стартам. Цель медиков — свести к минимуму функциональные нарушения в организме, предотвратить возможные изменения в главнейших органах человека. Ведь космонавт, как бы хорошо он ни приспособился к космическим условиям, обязательно вернется домой, на Землю. Реадаптация должна завершиться полным восстановлением абсолютно всех земных режимов жизнедеятельности.