Дневник налетчика

Под "прибавкой", насколько я понял, он имел в виду расходы Сида. Наш водитель всегда получал чуть больше, чтобы покрыть затраты, хотя это было совершенно справедливо. Во всяком случае, с моей точки зрения. Видите ли, я, Гевин и Винс пользовались одними и теми же пушками и прочими инструментами для каждой операции, в то время как Сиду приходилось подготавливать все заново. Машины, которые он угонял, не становились перекрашенными, отремонтированными и пуленепробиваемыми с трех сторон сами по себе, верно? Их делал такими Сид. Я заметил, с какой завистью Винс смотрел на небольшую кучку денег, покрывающих расходы Сида, каждый раз, когда мы делили добычу. Но он впервые заговорил об этом вслух.

– Знаешь что? – сказал он так, будто собирался открыть мне секрет. – Мой предок всегда говорил мне: не доверяй рыболовам.

Почему? Если человек любит удить рыбу, он что – линь какой-нибудь?

– Сид надежный парень, – сказал я Винсу. – Свой в доску.

– Думаешь? – фыркнул он.

При всем моем желании я не мог придумать, в чем упрекнуть Сида. Конечно, он всегда держался особняком, но в нашем деле это скорее плюс, чем минус. Мне кажется, Сид сохранял дистанцию именно по той причине, что с такими психами, как Винс, опасно сближаться, поскольку они часто нападают на тех, кто ближе всего. В конце концов я просто спросил:

– А что Сид, по-твоему, сделал не так?

Винс повернулся, бросив на меня неприязненный взгляд.

– Он ни разу никого не пристрелил.

– Это плохо?

– Послушай! Если нас когда-нибудь прищучат, кто, по-твоему, расколется первым? Ты убивал людей, я тоже, а потому мы будем молчать. Мы с тобой – два сапога пара.

Мне очень не понравилась мысль о том, что в глазах закона два-три человека, которых я лишил жизни, будут приравнены к толпам (ну, может, не совсем толпам) невинных, убиенных Винсом без малейшего зазрения совести.

– А Сид никого не грохнул, так что он – слабое звено.

– Естественно, он никого не грохнул! Он же сидит за рулем!

– Это не важно. У него всегда с собой пушка, а работу делаем мы.

– Чего ты от него хочешь? Чтобы он высунулся в окошко машины и пальнул наугад, заработав таким образом очки?

– Я не говорю, что он должен в кого-то пальнуть. Я просто сказал, что он никого не прикончил. И если нас посадят за мокруху, то его – только за превышение скорости.

Я чуть было не рассмеялся. Остановило меня то, что Винс действительно верил в эту чушь.

– Ты не хуже меня знаешь, Винс, что если во время ограбления я кого-то замочу, нас всех привлекут за убийство, независимо от того, кто сидел в машине и у кого была пушка. Даже если ты в тот момент умолял меня не стрелять!

– Да, копы так говорят. Но кто им верит?

– Это правда, Винс, – сказал я ему. – Вспомни Джона Таннера! Его посадили за убийство, а он даже не был в том здании, где оно произошло.

Я говорил чистую правду. Джон Таннер стоял на стреме, в то время как его кузен забил несчастного ночного сторожа железным прутом насмерть – и все ради нескольких фунтов из сейфа компании. Кстати, судя по репортажам, когда Таннера обвинили в убийстве, он рассмеялся, поскольку был уверен, что копы все перепутали и пытаются свалить на него чужое дело (кузен как-то запамятовал сказать ему, что прикончил беднягу сторожа). А за ограбление, как считал Джон, ему дадут не больше трех лет. Он уже отсидел двенадцать.

– Говорю тебе, его нужно кровью повязать.

– Ну что ты мелешь? Сид – настоящий профессионал, он никогда нас не выдаст.

– А я тебе повторяю, что буду доверять ему гораздо больше, если он кого-нибудь пришьет. – Не успел я ответить, как Винс продемонстрировал мне всю глубину своего безумия: – Мы можем это организовать. Заманим кого-нибудь в лес, дадим Сиду пушку – и пускай убивает.

– Что?!

– Мы оба это делали, мать твою! И я хочу, чтобы Сид тоже запачкал ручки! На следующей неделе мы кого-нибудь найдем.

– Кого?

– Не важно, все равно. Схватим любого прохожего на улице и замочим его.

– Ты с ума сошел, Винс! Людей не убивают просто так, за здорово живешь. Тогда мы уже не налетчики, а серийные убийцы.

– Всего одного человека! Я хочу, чтобы он грохнул кого-нибудь только один раз! Мы выроем ему яму, закопаем – и концы в воду.

– Нельзя убивать ни в чем не повинного человека, Винс!

– Почему? Их же миллионы!

Я прекратил этот спор, пока Винс не начал представлять в яме, засыпанной землей, меня самого. Проблема, однако, была нешуточная. Если Винс спятил настолько, что думает о такого рода страховках, он определенно придет к решению заткнуть Сиду рот более надежным способом, чтобы тот уж точно не проболтался. А когда он разделается с Сидом, придет и мой черед. Кроме того, я вдруг подумал: а может, ему это не впервой? Может, он уже заграбастал спозаранок какого-нибудь несчастного почтальона и отволок к яме в лесу?

Вполне вероятно.