Дневник налетчика

Именно в Брикстоне Гевин познакомился с Винсом. Того посадили на шесть лет за ограбление, совершенное с особой жестокостью, и досрочное освобождение ему не светило, поскольку и здесь он продолжал свой личный крестовый поход против системы. Гевин вправил ему мозги, объяснив, что таким образом он наносит вред исключительно самому себе и что лучший способ насолить обществу — выйти на волю как можно скорее. Он привел Винса в гимнастический зал, чтобы тот изливал свою злобу на боксерские груши, скакалки и любого дурака, который соглашался выйти с ним на ринг. Боксом они проложили себе досрочный выход из тюрьмы и больше о ней не вспоминали. Что же до остальных видений в моем сне, я в жизни не сидел верхом на коне, а мой старик здоров как бык и живет вместе с Джилл на южном побережье. Кроме того, я подозреваю, хотя и не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, что он никогда не пользовался ванной.

Буквально через минуту Хизер разбудила меня и сказала, что уже шесть часов.

— Вставай, Крис!

— Да-да, хорошо, дай мне еще минутку, — пробормотал я и тут же снова уснул.

— Вставай, Крис! Тебе пора домой, — сказала она, сорвав с меня одеяло.

Прохладный утренний воздух быстро вернул меня к жизни, а все попытки натянуть одеяло встречали жестокое сопротивление.

— Дети скоро проснутся! Вставай!

Ее ступни уперлись мне в туловище, край кровати угрожающе быстро приблизился — и я грохнулся на пол. Боже, ну почему, если ты пробудился среди ночи, потом непременно засыпаешь как убитый? Я сел и протер глаза. Хизер надевала пижамные штаны, и не успел я уговорить ее на еще один разок по-быстрому, как она уже стояла полностью одетая, и вопрос был снят с повестки дня. Я встал, подошел к ней, намереваясь обнять и поцеловать, но Хизер отпихнула меня и велела одеться.

— Неужели я не могу остаться? Всего одно утро! — попросил я.

— Нет. Мы же договорились — дети не должны видеть тебя здесь утром.

— Тогда я пойду и посплю на диване, — сказал я, влезая в штаны. — Они ничего не узнают.

— Нет! — повторила она. — Послушай, мы все это обсуждали уже не раз, и я не собираюсь спорить снова. Не дай Бог, разбудим детей.

— Послушай, если я останусь, то свожу вас всех в киношку. Они будут рады.

— Мне это не нужно, Крис. Понятно? Пожалуйста, возьми свои вещи и пойдем.

Меня обижала холодность, с какой Хизер обращалась со мной по утрам, особенно если учесть, что она шептала мне ночью. В ней словно уживались два человека. Все чувства, даже элементарная вежливость, были забыты. Казалось, она не могла дождаться, когда я уйду. Я не раз ночевал у нее на диване с тех пор, как Гевина посадили, и Хизер всегда за пять минут до завтрака приносила мне чашечку чаю в постель. Я не мог взять в толк, что изменилось? Да, мы спали с ней вместе, но об этом никто, кроме нас, не знал. Дети понятия не имели. Скорее всего они вообще еще не знали, что такое секс.

Выходит, Хизер боялась, как бы Гевин чего не пронюхал? Но ведь она — моя невестка! Разве это подозрительно, если я порой ночую на диване у жены моего брата?

Мы занимались с ней сексом вот уже полгода, и по утрам мне все труднее было уходить. Я практически не мог видеть Дебби в те дни, и когда Хизер спрашивала меня о ней, терялся, не зная, что сказать. Я даже начал врать, уверяя Хизер, что мы с Дебби больше не спим вместе. Мне не хотелось, чтобы Хизер ревновала. Но, похоже, это лишь усилило холодную войну между нами. Не знаю… Чем нежнее я был с ней, тем она становилась враждебнее.

— Ключи взял? — спросила Хизер.

— Они внизу, — ответил я, и она подтолкнула меня к лестнице.

Я сгреб ключи, бумажник и все вещи, которые валялись на полу. А потом направился к выходу.

— Я позвоню тебе через пару дней, ладно? Хочу знать, что у тебя все нормально, — сказал я ей.

— У меня все отлично, не беспокойся, — ответила она, открывая дверь.

— Я все равно позвоню. Увидимся в пятницу?

— Нет, мне нужно съездить к твоей маме, — сказала она.

— Я поеду с тобой.

— Лучше не надо. Не хочу, чтобы она нас заподозрила.

— Да что она может заподозрить? В конце концов, я твой деверь или нет?

— Деверь, деверь, — откликнулась Хизер. А потом выдала: — И не больше. Пожалуйста, не забывай об этом.

— Не забывать? Не понимаю, о чем ты.

— Послушай! Если Гевин узнает…

— Но он не узнает! Господи Боже ты мой! Да никто нас даже не подозревает, и я не собираюсь никому говорить!

— Мне все равно. Это не важно. Знаешь, я подумала… Нам лучше какое-то время не встречаться. Мы слишком сблизились…

Этого я не ожидал. Я задумался на полсекунды, пытаясь понять, в чем провинился. А потом попытался исправить положение.

— Погоди минутку! Что стряслось? Что я такого сделал?

— Ты ничего не сделал. Все было замечательно, мы с тобой немножко развлеклись, но теперь мы должны это прекратить. Ради Гевина и ради меня.

Немножко развлеклись?

— Но почему? Что изменилось? Что я сделал не так? Скажи мне!

— Ты ничего не сделал, — повторила Хизер.

— Тогда почему мы не можем встречаться по-прежнему?

— Я люблю Гевина! Ты не понимаешь?

— Но ты сама это начала! — ляпнул я и тут же об этом пожалел.