Дневник нарколога

Леня стал собираться и попросил счет. Плата оказалась подозрительно маленькой, и Куприянов стал выгребать из своего рюкзака все, что так или иначе могло напомнить Родину. Русские сигареты, зажигалка, шариковая ручка, последний роман Акунина легли на столик рядом с пустыми тарелками. Хозяйка «крутой гангстерской малины» всплакнула, как на родной тамбовщине. Куприянов попрощался и собрался уходить.

– Погоди, – крикнула вслед Света, – я тебя тоже гостинчиком побалую.

Она вынесла из подсобки литровую банку маринованных помидоров и сунула Куприянову в рюкзак. Деды с нескрываемой завистью посмотрели на Леню, а дон Серджио ревниво поднял свою стопку и пробурчал:

– Алла ностра.

– Алла ностра, – отозвались потрепанные временем братки.

– Что они лепечут? – спросил Куприянов.

– За наше здоровье, – перевела Света.

– Ну, ну, – усмехнулся Куприянов и пошел на вокзал. До него еще было идти и идти.

Званый обед

Леня Куприянов тащился по раскаленному Дубровнику и присматривался к ценам в местных едальнях. В его нагрудном кармане покоилась аккуратно сложенная купюра в двадцать евро, и Леня склонялся к мысли, что с такой суммой проще купить себе гирос (шаурма по-нашему) и бутылку воды. Но дешевых общепитовских точек вокруг не наблюдалось, зато всюду пестрели вывесками заведения посерьезней. Куприянов встал возле одного такого ресторанчика и принялся переводить в уме евро в куны и обратно, попутно сверяясь с ценами на рекламном щите.

– Русский? – высокий дядька в пропотевшей майке, потертых шортах и шлепках на босу ногу внимательно смотрел на Леню.

– Русский, – кивнул Куприянов, сбившись со своих расчетов.

– Пообедать хочешь?

Леня кивнул.

– Нет, в такое дешевое заведение мы с тобой не пойдем, – покачал головой дядька.

– Мы? – поднял брови Леня.

– А тебе что, западло с соотечественником пообедать?

– Нет, конечно, – смутился Леня, – просто у меня с собой всего двадцать евро. Неважный из меня компаньон.

– Я угощаю. Меня, кстати, зовут Анатолием Степановичем. Друзья кличут просто Степаныч.

– Леня, – представился Куприянов.

– Смотри и учись, Леня. – Степаныч, отыскав глазами самый дорогой ресторан, принялся звонить по телефону, указанному на стене заведения.

– Ресторан? Мы с приятелем – газовые олигархи и хотим заказать у вас столик на две персоны. Что? Плохо понимаете по-русски? Так найдите того, кто понимает! Ага, понимаете меня? Отлично. Тогда мы идем к вам.

Степаныч взял Леню под руку и двинулся в сторону самого дорогого ресторана. В дверях их уже ждал метрдотель, он проводил дорогих гостей на открытую веранду, где не было ни единого посетителя и только шесть официантов стояли навытяжку и преданно смотрели Анатолию Степановичу и Лене в глаза. Степаныч чинно уселся на стул и пробасил:

– Хочу, – он сделал многозначительную мину, – черногорского вина.

– Черногорского нету, – застонали официанты, – есть хорватское, есть сербское, есть итальянское, есть испанское, есть французское, даже чилийское есть. А вот черногорского нет.

– Ну-у-у-у, – разочарованно протянул Степаныч и принялся подниматься, – мы так не договаривались. А еще норовите вступить в Евросоюз. У вас даже черногорского вина нет.

– Можно, – заверил запыхавшийся метрдотель, возникший на веранде ресторана из светотени солнечного дня, – но нужно подождать.

– Подождем, – поморщился Степаныч.

– Слушайте, Анатолий Степанович, – толкнул нового знакомого под столом Леня, – может, хватит понтов? Я все равно не пью, потому что закодированный, а вы закажите себе пива, мне воды и аля улю. К чему такие изыски? У меня с собой всего двадцать евро.

– Бедность, – философски заметил Степаныч, – это не количество денег в кармане. Бедность – это страх перед официантами. Тебя извиняет только то, что сам Иосиф Бродский робел перед ними. А официантов не нужно бояться, их нужно держать в узде.

Метрдотель возник из небытия с бутылкой вина и, чпокнув пробкой, налил Степанычу на дегустацию. Тот отхлебнул полбокала и разочарованно покачал головой, потом придирчиво посмотрел на этикетку.

– А-а-а-а, испанская «рьоха». Кислятина. Какого года? 1998-го? Я так и знал. Я тебя чего просил? Черногорского вина. А ты чего приволок?

Метрдотель вытер испарину со лба и посмотрел на посетителей глазами заезженной лошади.

– Но испанские вина лучше черногорских, – промямлил он.

– Не факт. Мы с приятелем – газовым олигархом хотим именно черногорского. Букет вина напрямую зависит от количества солнечных дней в году, – покровительственно изрек Степаныч, – беря вино, в первую очередь нужно интересоваться, насколько солнечным был год, не было ли дождей и холодов.

Степаныч покопался в своем телефоне.

– А 2003 года у вас черногорские вина есть?

– Можно, – лицо метрдотеля стало напоминать стенку душевой кабины после мытья футбольной команды, – но нужно подождать.

– Подождем, – вздохнул Анатолий Степанович.

Леня украдкой взглянул на навороченный телефон Степаныча. На его дисплее не было и намека на солнечные годы стран Евросоюза.