Дневник нарколога

Костик Жупиков, студент четвертого курса МЭИ, несколько последних месяцев перестал ездить на метро, и жизнь его превратилась в сущий ад. Как раньше было просто – сел в метро и поехал, куда тебе нужно. Хочешь на Ленинские горы, хочешь в Теплый стан, а хочешь и на Авиамоторную, где располагался родимый институт. Теперь же лишенный возможности перемещаться под землей Константин вкусил всех прелестей наземного транспорта. Автобусы и трамваи ходили через пень-колоду, сначала намерзнешься на остановке до полного залубенения, а потом еще и не влезешь. Чтобы попасть из точки А в точку Б, приходилось менять по три автобуса и два трамвая и все равно приезжать с опозданием. Иногда Жупиков психовал и брал тачку, но и тогда бесконечные и выматывающие пробки осложняли процесс его телепортаций. Когда Костя пользовался метро, он не замечал его преимуществ и воспринимал подземные марш-броски как должное. Так бывает, когда у тебя здоровые ноги без признаков мозолей и подагры, то проскакать пару километров не составляет особого труда, но стоит появиться крошечному натоптышу, как каждый шаг превращается в проблему.

Страх перед метро возник у Кости 1 января 2012 года в тринадцать часов пятнадцать минут. Он вместе с друганом Вовой Пошукайло возвращался от своих герл френдих после новогодней ночи. Костян ехал к себе домой, а Вован в общежитие. Жупиков накануне много не пил, справедливо полагая, что секс и шнапс несовместимы, зато Вован отжигал за двоих, любя жизнь во всех ее проявлениях и мешая все, что под руку попадется. На следующий день в метро его накрыло.

– Жопиков, мне плохо, – ныл похмельный Вова, – меня, наверное, сейчас вырвет.

– Не фиг было вчера шампанское с водкой мешать, пивом лакировать и ликером отшлифовывать, – ворчал Костька.

– Я задыхаюсь, – стонал Вовец, – давай выйдем на воздух.

– Перебьешься, – отмахивался Жуликов.

– Костяра, я сейчас сдохну, – скулил Пошукайло, – у меня сердце барахлит, у меня нос похолодел.

Поезд внезапно остановился. В вагоне сразу повисла тревожная тишина, как всегда бывает под землей в случае остановки. Костик взглянул на Вовца, тот был совсем плох: мучнисто-белое чело друга покрывали крупные капли пота, в зрачках затаилось страдание. Вдруг глаза Пошукайло совсем закатились, и он обессиленно повис на Костьке.

– Вовчик на шее, – попытался сострить Костян, но тут же понял, что его друг и товарищ находится в глубоком обмороке.

– Освободите место! – взвыл Жуликов. – Человеку плохо!

– Такой молодой, а уже сердешник, – вздохнула бабанька с внуком на коленях.

– Какой сердешник?! – озлилась другая с раздутой авоськой в ногах. – Забулдыга. Вон перегаром-то как от него разит, за версту.

– На Новый год можно, – заступилась девушка с аккуратной челкой и уступила место безжизненному Пошукайло.

Костик свалил Вовца на освободившееся место как мешок с корнеплодами и принялся тереть ему уши. Поезд тронулся и опять остановился. Жупиков тревожно оглянулся, окружающие его пассажиры и предметы вдруг потеряли резкость и стали какими-то размытыми, холодный пот выступил по всему телу, а во рту забил фонтан слюны. Костя взглянул на свои руки, они были загадочного салатового цвета. Сердце задребезжало, как железнодорожный стакан в подстаканнике, уши заложило словно ватой, а в глазах замельтешили белые точки. Точки стали расти, разрастаться, заполнять все пространство, стирая людей и очертания вагона…

Жупиков очнулся на сиденье рядом с Вовой.

– Вот молодежь какая хилая пошла, – расстроился небритый сорокалетний мужик, обдав всех могучим выхлопом, – я в их годы четверть мог усидеть и ни в одном глазу. А эти валятся как подкошенные. Курсистки инкубаторские.

– Я окунулся в белое безмолвие, – слабым голосом поведал Константин.

– Хорошо не стошнило, – откликнулся Пошукайло, – встать сможешь?

– Попробую.

Пассажиры расступились, и два зеленых человечка, поддерживая друг друга, выскреблись на следующей остановке, чтобы увидеть солнечный свет и вдохнуть запах студеных улиц.

С тех пор Костька близко не мог подойти к метро: его сердце сразу начинало колошматить, дыхание прерывалось и появлялся такой страх, что Жупиков становился, противен сам себе.

– Экие вы, москвичи, нежные. Ни дать ни взять тепличные растения, – потешался Пошукайло, – моль оранжерейная. Ну, с чего ты, Жопиков, в обморок упал? Я – понятное дело, с крутой похмелюги завалился. А ты?

– Я за компанию, – бурчал Костька.

– Но я-то продолжаю спокойно в метро ездить, а ты к нему даже приблизиться не можешь.

– Почему не могу? Могу. Запросто, – храбрился Жуликов.

– Тогда пошли.

– Пошли.

Не тут-то было. Стоило Костику подойти к турникетам, как у него началась настоящая паническая атака. Жупиков вцепился в руку Пошукайло мертвой хваткой, оставив у того на предплечье пять синяков по количеству пальцев, зарыдал и смешно засучил ногами. Вован, смеясь, повизгивая от боли и, пытаясь отодрать Костькину руку, выволок невротика на улицу и зарекся путешествовать с «таким припадошным» по подземелью.