Дневник неизвестной королевы

— Я пришёл, чтобы узнать почему Вы не спустились на завтрак и уже пол дня не выходите из кабинета. И теперь я вижу почему. И знаете, причины так себе.

— Какой Вы заботливый, аж челюсть сводит.

— Раз челюсть сводит, значит Вы голодны и Вам стоит пойти поесть. Ну да, оно и неудивительно, завтрак то Вы пропустили.

— Неужели король взял на себя роль дворецкого?

— Если благодаря этому Вы согласитесь поесть, то возьму, — его глаза спокойно взирали на меня, не выказывая в себе ни капли неудовольствия.

«И как такое возможно? Его только что считай прямым текстом унизили, а он не только спокойно на это отреагировал, а и принял?!»

— Иногда Вы изумляете меня.

— Чем же?

— Даже не знаю как это назвать.

— А стоит ли оскорбляться из-за названий? Кем я только не был, и поверьте, такие слова как маленькие камешки, ощутимы, но не смертельны, и на них можно просто не обратить внимания.

— Даже не знаю, что сказать, это мудрость или глупость.

— Предпочтительнее будет услышать слово глупость.

— Почему?

— Потому что так Вы сможете принять моё предложение.

Я внимательно заглянула в его глаза, не знаю, что я хотела там найти, но какой-то вопрос таился внутри.

— Ладно. Пусть это будет мудрость, и Вы останетесь королём, и чёрт бы Вас побрал я соглашусь на Ваше предложение. Вы же мне покоя не дадите.

— Я рад, что теперь в этой комнате мудростью владеют двое.

— После Ваших придирок и жертв я почему-то себя такой не чувствую.

— А зря. Раз Вы поддались на полезные советы, значит думать и делать выводы Вы умеете.

— Не льстите мне, — поднялась я со своего места. — Я согласилась только потому, чтобы сберечь своё внутреннее спокойствие. И других причин нет.

— Хорошо. Но спокойный человек — это мудрый человек. Так что в любом случае Вы поступили мудро, — проговорил он, как я дошла к нему, и окинув недовольным взглядом, последовала дальше.

Выйдя в коридор, я услышала позади себя шаги.

— Вы решили преследовать меня? — обернулась я к нему.

— Я просто хочу убедиться, что Вы действительно направитесь в столовую и поедите.

— И как мне Вас называть: мамА или папА?

— Просто Эддрик будет лучше.

— Если я Вас так назову, то мой язык отсохнет.

— Почему?

— Потому что тогда слишком много вещей я сделаю, которые Вы хотите.

— А что в этом плохого?

— Позволить себе потакать мужчине для меня равноценно удару по гордости.

— Не думаете ли Вы, что это унизительно не только для Вас, а и для мужчины?

— Чем же?

— Признанием в неуважении к нему.

— Ну ладно Вас, но а меня чем это должно унизить?

— Это значит, что Вы находитесь только в мужском окружении, которое на самом деле не уважаете. А разве не унизительно прислушиваться к людям, которые у Вас не вызывают уважения?

— Мужчина мужчине рознь. И если одних я действительно не уважаю, то к другим отношусь по-другому.

— Я так понял, что я как раз принадлежу к первому типу.

— С такими темпами Вы скоро не будет принадлежать ни к одному.

— Как интересно. Это значит, что существует и третий?

— Да. Но о них как говорится "либо хорошо, либо никак".

— Значит у Вас обо мне сложилось исключительно положительное мнение, — с хитрой улыбкой заявил он.

— Я имела в виду другое.

— О нет, убить Вы меня не решитесь. Но так как третий вариант существует, то мы заменим его на этот.

— Мы его никак не будем заменять. Мы его просто уберём и всё.

— Эх. А я уже представил себя в роли Вашего мужского идеала.

— Вы? Моего идеала? — пренебрежительно переспросила я. — Единственная подходящая Вам роль это шут и интриган. Хотя интриги у Вас и своеобразные, но Вы всегда что-то да явно плетёте.

— Я? Плету? Единственное, что я могу сплести, так это две нитки между собой. И те неровно получатся.

— Не прибедняйтесь. Уверена, Вы многое можете. Просто скрываете это.

— Отнюдь. Вам просто показалось.

— О да. И то, что Вы ещё и тот хитрец мне показалось.

— Может в чём-то, может иногда, но никогда во вред.

— Как жаль. Тогда бы у меня хотя бы появился повод.

— Повод для чего?

— К недоверию к Вам.

Мужчина внезапно слегка улыбнулся.

— Оказывается Вы мне доверяете.

— Я этого не говорила.

— Зато признали это, — с насмешкой проговорил он.

— Я иду есть, — бросила я, и отвернувшись, последовала вперёд, не имея желания раскрывать перед ним то, что я не хотела.

Спустившись и приблизившись к двери столовой, я обернулась и увидела его стоящего в стороне и наблюдающего за мной.

"Надзиратель мне нашёлся", — мысленно фыркнула я и зашла внутрь.

Одиночество вывело раздражения из меня, и к концу трапезы я чувствовала себя уже спокойно. Ни былого раздражения, ни самобичевания больше не было. Странно конечно, что я поддалась этим эмоциям. Раньше такого не происходило. Такое чувство, будто мой внутренний лёд начал потихоньку таять.

Как и всегда, во время моей внутренней кульминации, не успев дойти до решения, в дверь ворвался Рован.

— Я не пойму Рован, ты не хочешь, чтобы я нашла внутренние ответы, или не хочешь, чтобы я долго отдыхала?

— Что Вы имеете в виду? — принял он непонимающий вид.

— А то, что ты умеешь появляться вовремя. Ладно, что у тебя?