Дневник немецкого солдата. Военные будни на Восточном фронте. 1941-1943

Тем временем землянка стала даже еще более красивой. В рамках из тополя – миниатюры из книги «Кодекс Манессе»[5] высвечивались красными и золотыми тонами подобно русским иконам. Тут есть и ящик для полевой почты, а книжную полку и полку для газет привезут завтра. Постепенно всему отводится свое место, и мы чувствуем себя как дома. Это приятный коллектив, маленький круг своего рода избранных людей, как это часто бывает на НП. По вечерам мы говорим об искусстве и литературе, об истории, языках и философии, а иногда декламируем забытые стихи, вспоминаем о прошлом и мечтаем о будущем. Все мы люди разного возраста; двоим из нас около тридцати, а еще двоим примерно по двадцать. Лейтенант среднего среди нас возраста – ему двадцать четыре. Разные поколения, подумаете вы. Но нет, это удивительно. Мы разделяем одни и те же идеалы, грезим об одном и том же и желаем одного и того же. У нас одни и те же сомнения и одинаковые амбиции.

Но может быть, это неудивительно, потому что истинные ценности вот тут, и они уравновешенны. Высокопарные фразы звучат здесь неискренне, человек становится самим собой. Вырастет ли из всего этого некая внутренняя сила, значительное средоточие сил, обращение к внутренним сферам? Может ли существование этих сил быть признано и могут ли они еще раз подтвердить мерило и ценность нашей жизни? Это такой вопрос, решение которого лежит в будущем. Сейчас перед нами стоят другие проблемы, которые нужно разрешить, не останавливаясь для того, чтобы оценить их тяжесть.

Сегодня у меня стрельбы. Это должно быть небольшой тренировкой в артиллерийской стрельбе, строго в соответствии с правилами; при таких условиях позиции противника казались мне совершенно неинтересной мишенью. Я все время ворчал про себя, бросая намеки на то, что цель 316 была бы лучшим выбором, что она мне приглянулась и что я с удовольствием стрелял бы но ней гораздо больше. Но командиры сказали «нет», это слишком трудно. За позициями русских был лес, и стрельба снарядами, которые могут пройти вдали от цели, была недостаточно продуктивна…

…Я ощущал большую горечь. Но затем появились наблюдатели с донесением: «Противник окапывается у пункта 316. Они суетятся в маскхалатах, и у них уже есть новые свежеотрытые траншеи». Доклады поступали один за другим. Судьба была на стороне моего плана. Так что, в конце концов, я стрелял по пункту 316. Ура! Вот я и заставил их прятаться, это было так здорово, как на каникулах.

Со вчерашнего дня появились признаки оттепели, и, хотя большое таяние снегов ожидается только через две недели, у нас появляется все больше проблем, связанных с подготовкой к периоду распутицы. Например, зимой перед нашей деревней пало около пятидесяти лошадей.

Хотя гражданское население приложило много стараний к тому, чтобы избавиться от падали, скелеты все еще виднелись из-под снега. Самый практичный способ – сжечь останки. На это уходит много дров, и, конечно, не удастся устроить такой жар, как в крематории. Однако это проверенный и эффективный метод. Когда сойдет снег, покажутся также и трупы нескольких убитых русских.

Нет, наше дело не отличается изысканностью. Но такое уж оно есть. Было признано, что мы хорошо поработали в последние несколько недель. Командир батареи и лейтенант фон Гинденбург были отмечены в официальных донесениях. Фон Гинденбурга произвели в капитаны. Один из батальонных командиров удостоен Золотого креста Германии, а командир полка полковник Данхаузер – Рыцарского креста.

Снаружи вокруг буйствует метель, крутя снежные вихри. Это как окутывающий все тонкий дым, так что видны лишь верхушки деревьев, и деревни «плавают», как маленькие острова. Русские совершенно правы в том, что оттепель наступит через две недели. Но какое мне дело. Когда метель хватает меня за шею, я поднимаю воротник, а когда поднимаю вверх глаза, то вижу сквозь всю эту бурю крошечную полоску голубизны, которая говорит мне, что силы зимы сломлены, что она так злится сегодня, так как весна уже наступает ей на пятки.

В 18.15 пришло донесение, что штаб-сержант Шапер убит. Ему прострелило голову. Конец. Le chevalier sans peur et sans reproche. (Рыцарь без страха и упрека.)

29 марта я занял место, которое так неожиданно стало вакантным на НП «Красный», где мне знакомы каждый дюйм и каждая щель. Мне досталось оборудование человека, который был моим учителем, и я взял на себя его обязанности.

Когда смотрю на оборудование и аккуратные и добросовестные записи Шапера, мне не хочется говорить о своих чувствах. Это война, и мы солдаты. Скажу только несколько слов об этом человеке, чья бдительность обеспечивала безопасность пехоты, чье имя было известно далеко

за пределами батареи и которого я знал с того дня, как присоединился к части во Франции.