Дневник немецкого солдата. Военные будни на Восточном фронте. 1941-1943

Вслед за победой под Сталинградом русские развернули наступление в западном направлении от Воронежа, а 7 февраля освободили Курск. Харьков пал еще через восемь дней, что поставило фон Манштей-на и фон Клейста под угрозу быть отрезанными. В то же самое время Гитлер наконец прислушался к советам своих экспертов о том, что передовая позиция на подступах к Москве непригодна для того, чтобы держать оборону. Были отданы находившимся там войскам распоряжения к отходу, чтобы образовать более плотную и прямую линию обороны, прикрывающую Смоленск.

Я весь день прощался со своими книгами. Это время я разделил между чтением «Бесед» Фридриха Великого и Генри де Катта и «Маленькими впечатлениями от Парижа» Пьера Шампиона. Я нашел несколько выдержек, которые мне очень нравились: «Приходится становиться ужасным варваром, милостивый государь, для того чтобы усмирить некоторых бедолаг, которые, как-никак, ввязались в нашу драку совершенно вопреки своей воле». Или: «Воспитывайте в себе чуткость! Это один из высших даров природы! Даже если она создает нам много осложнений, она источник многих положительных эмоций, если сочетается со здравым смыслом».

Тотальная война способна уничтожить различия между солдатами и гражданскими, но она всегда будет считаться позорной, если оружие применяется против женщин и детей. А что касается добропорядочных наций, то им предписывается соблюдение конвенций, регламентирующих действия в отношении военнопленных. Вы можете выполнять свой долг не забываясь, и вам придется воздерживаться от некоторых поступков, если будете видеть положение вещей в верной перспективе.

Почта доставила мне посылку от Йо с образцами керамики «Quimper». Он, как и я сам, любит грубую роскошь и насыщенные цвета. Они выглядят странно веселыми в этом восточном мире, и они наполняют меня печалью, потому что напоминают о богатстве той нашей жизни, память о которой становится похороненной все глубже с каждым наступающим годом. Приходится бороться, чтобы не засохнуть и не смириться. Сосуд, который стоит слишком долго в засушливой атмосфере, начинает трескаться. Так что я уложу вещи в свой ранец, когда будем сниматься с места, потому что именно это мы и собираемся сделать. Мы уходим от нашей землянки в снег. Мы собираемся сократить линию фронта, потому что это благоразумно. Потому что хорошо, что должно что-то произойти. Потому что чуть больше или чуть меньше не имеет значения в этой стране.

Мы уже достаточно долго торчим здесь на Ржевском плацдарме. Мы хорошо с ним познакомились, с этим городом, с его геометрически правильными улицами, развалинами церквей, тремя мостами через Волгу с ее круто спускающимися под уклон берегами, теснинами, руинами каменных зданий, где по северному берегу расположились наши наблюдатели.

Оттуда открывается широкий обзор вражеских позиций через траншеи и снежные брустверы. Местность просматривается до самых холмов, где когда-то были деревни, а теперь об этом можно только догадываться по сиротливо стоящим рядами высоким деревьям за пределами досягаемости наших орудий. Наши траншеи вытянулись перед бастионом. Прямо перед ними – подбитые танки. Все это запечатлелось в нашей памяти, стало частью нашей жизни, потому что волей-неволей нам приходилось с этим жить.

Прощай, Ржев, город канатчиков и церквей! Мало что от тебя осталось. Мы оставляем тебя без боя, но враг будет помнить, что он не может поставить себе в заслугу этот камень из нашего бастиона.

Мы подрываем железную дорогу. Мы обрушиваем башни. Мы не оставим тебя просто так, совсем уж ничего не сделав, потому что твои женщины и дети предпочитают уйти с нами. Когда взлетит на воздух мост, по которому когда-то ходили поезда до Старицы, это будет сигналом. Но ты об этом не узнаешь. Скоро тут, к северу от Волги, останутся только фельдфебель Якобе и его люди.

17 февраля 1943 года. Мы слышали официальное сообщение. Не могу отрицать, что оно вызвало у нас горькую иронию. Они говорят об отчаянных боях в Харькове, где было подбито пятьдесят танков[9]. Если это было все, чем обороняли Харьков, то это достойно сожаления. Они могли бы уже сворачиваться и там. Армия, которую все время колошматят, стоит уже больше немногого. Прошу прощения, так мне кажется. Может быть, мы к ним несправедливы. Но если верно то, что мы думаем, имея в виду дивизии СС – «Великую Германию», «Рейх» и «Адольф Гитлер», – то тогда мы всего лишь понимаем это слишком хорошо. Это не отряды новобранцев, не наемники, не прославленные штурмовые дивизии, на которые можно возлагать надежды. Это «старики», прошедшие огонь, те, кто стоит насмерть. По крайней мере, знаменательно, что войска все время продолжали оставаться на Ладожском озере и на озере Ильмень и в своих грязных окопах на Волхове. (В группе армий «Север» и на финских фронтах войска были завязаны в позиционной войне большую часть времени.) А насколько мне известно, это не части СС. Их вы можете увидеть в новостных фильмах, которые мы здесь ни во что не ставим.