Дневник одиночки (СИ)

Он ушел. Перед этим мы долго обсуждали будущий путь. Ростислав предупреждал о некоторых изменениях на карте, которой он с радостью поделился. Мы не знали где именно перешли границу в «зиму», нам тогда было не до топографических нюансов, мы бежали от ужаса. Ясно одно – обратно на север дороги нет. Там эти твари. От одного воспоминания пробирает дрожь. Все еще не верю, что мы смогли выжить.

Дмитрий собирался молча, иногда сухо отвечая на мои вопросы и тихо разговаривая с хозяином дома. Я видела, что мой решительный отказ от дальнейшего пути, расстроил его и ускорил сборы. Кажется, он медлил только из-за меня. Честно, мне было тяжело. Так, словно я делаю какую-то большую ошибку. Прошлой ночью он неожиданно разбудил меня и вручил короткий нож с толстой светлой рукояткой и зазубренным лезвием с одной стороны. На мой удивленный взгляд он ответил, что вовсе не рад меня оставлять в доме подозрительного типа. И мне может пригодиться нечто острое и неожиданное под подушкой. По его виду было понятно, что это не шутка, не глупое предостережение и такое странное прощание, а твердая вера.

Почему сейчас, когда его нет рядом мне холодно, так, словно стена, что прикрывала спину, исчезла, и в нее подул промозглый ветер? Кажется, я слишком привыкла к нему. Возможно, все из-за того, что он был первым человеком, которого я увидела после Конца всего. Долгие месяцы одиночества, сомкнутого без разговоров рта, вдруг в одночасье сменились тихими разговорами, скудным ужином вдвоем в приглушенном свете едва работающих светильников, редкой радостью от найденной бутылки воды, стеснением от вынужденного мытья рядом и боязнью вновь слышать звенящую тишину вокруг.

Как ни странно, тишина вернулась. Спустя пару часов после ухода Дмитрия Ростислав предупредил, что уходит на охоту (запасы мяса кончились, а нормальной добычи не было полмесяца). Хотя, тишина – громко сказано. В этом доме того давления, что чувствовался в большом городе, нет. Здесь тишина другая. Скрипы деревянных половиц, неясные шорохи, треск дров в котле на кухне, гул генератора, проводов и лампы.

Правильно ли я поступила? И что будет с Дмитрием? Я переживаю. Эту ночь придется провести одной в этом большом доме. Хорошо, что я нашла одну интересную книгу. Кажется, сегодня мне не уснуть.

Запись 27.

С охоты Ростислав вернулся потрепанным. На лице пара царапин, ушиб ноги, но ничего более страшного. Пусть и взмокший, с порванной курткой и уставший, но он светился радостью. Сказал, что ему удалось раздобыть кое-кого упитанного, поэтому мяса у нас должно хватить на долго. По такой радости, он даже отдал мне чемодан с вещами его жены, сказал, чтобы не стеснялась брать её одежду, тем более, что ей она уже не понадобится. Будто я такая оборванка. Я слишком тощая для некоторых вещей, кажется, у нее были хорошие формы. Странно, что они все немного разные. Одна юбка кажется больше подошла бы девочке подростку нежели взрослой женщине – такая она маленькая, что даже на мне с трудом застёгивается. Плате и джинсы с футболкой мне подошли, остальное либо велико, либо слишком откровенно, чтобы ходить в подобном перед мужчиной.

Я не видела животное, которое он подстрелил, не видела как он разделывал мясо, но по довольному виду, понятно – что нас ждет по крайней мере месяц настоящего пира. Я не помню, как ела свежеприготовленное мясо. В прошлой жизни. Не помню его вкуса. Интересно теперь попробовать.

Не могу перестать думать о Дмитрии. Как он там?  Надеюсь, он найдет свое место.

Сегодня он хочет приготовить все сам. Говорит не пожалеет остатков с прошлой дичи. Что ж, надеюсь, морозилка у него хорошая, не хочется отравиться.

Запись 28.

Немного нездоровится. В контексте окончания предыдущей записи выглядит, мне кажется, довольно комично. Мы хорошо вчера посидели. У Ростислава было странно приподнятое настроение. Он много шутил, травил кучу баек из прошлой жизни, рассказал, кем работал до Конца. Ощущения от вчера и ужина с ним были необычайно живыми. Думаю, то слово подобрано наиболее правильно. Именно живыми. С Дмитрием раньше я не чувствовала такой энергии от простого разговора…зато всегда было тепло. Странно. Спокойно. Мне было с ним спокойней, нежели с этим человеком. Но так долго я еще не смеялась. В какой-то момент мышцы я заметила, что мышцы на животе уже болят, а скулы сводит от непривычно долгой широкой улыбки. Только вот, что вчера, что сейчас чувствуя себя предательницей. Дурацкое ощущение. Никак не могу отойти от ухода человека, с кем провела долгое время вместе. Ладно, не буду об этом больше.

Ужин получился сытным, пусть и вкус у мяса показался мне странным. Может, это потому, что я успела отвыкнуть от хорошо прожаренного куска мяса? Его было не так уж и много, но желудок у меня принял все с удовольствием. Впервые я надела платье. Чувствовала себя крайне незащищено и раздето, несмотря на то, что оно до колена с закрытыми плечами и длинными рукавами. Славе понравилось, сказал, мол, рад знать, что это старье еще кому-то может пригодиться. Выкидывать вещи ему было до боли жалко.