Дневник одиночки (СИ)

Несмотря на проблемы с памятью я прекрасно помню тот день, три месяца назад, когда мне пришлось убить поехавшего головой мужчину. Помню, как стискивала до боли челюсти, сжимая в руках рукоять ножа, а горячая кровь, заливая пальцы, мешала сильнее протолкнуть внутрь человеческого тела клинок. Ладони скользили по рукоятке, ноги гудели от холода, а в ступни вонзался мусор и мерзлая земля на полу подвала. Ледяная уверенность владела мной, когда из окна комнаты я наблюдала за удаляющейся в лес спиной Ростислава. Сердце учащенно билось, и готово было выпрыгнуть их груди, когда я спрыгнула вниз, а где-то наверху все еще звенело разбитое стекло. Осколки падали вниз, прозрачными кинжалами впиваясь в снег. Помню, как мысленно считала секунды, огибая дом. Как горели сначала босые ступни, касавшиеся снега и ледяных ступеней на крыльце. Сознание строило картинки бегущего обратно хозяина дома, который скорее всего услышал шум. Его перекошенное от ярости лицо появилось гораздо раньше, чем я рассчитывала. Но, к большой радости, я уже успела побывать на кухне, взять самый большой нож, что там был, вскрыла подвал и с улыбкой на лице смотрела на еще живого Дмитрия. Большой камень упал тогда с моего сердца, радость перекрыла горе, когда он поднял на меня глаза и произнес мое выдуманное имя. Он даже успел истерично рассмеяться, перед тем, как туша каннибала сбила меня с ног. Слава был силен, он громко кричал, словно разъярённый зверь. У меня потом долго проходили синяки на плечах от его крепкой хватки. Ростислав тряс меня, словно куклу, сжимал плечи до боли, но я не могла ему позволить снова выбить из рук нож. Лямки крохотного платья треснули и оторвались в тот момент, когда с отчаянным криком я сделала выпад вперед, вгоняя ему в живот нож. С большим трудом пришлось проворачивать железку внутри него, но я понимала, что если не вложить все усилия, страх и боль, что он причинял другим людям, не отплатить ему за всех убитых и за нас самих…нечего мне было тогда вовсе выходить из той комнаты, а спокойно сидеть и ждать собственной смерти. Мужчина ударил и оттолкнул меня, пытаясь вытащить из себя огромное жало ножа. Ростислав тогда потянулся ко мне, осклабившись сквозь окровавленные зубы. Хотел что-то сказать, но глаза мужчины быстро закатились, и он рухнул, потеряв от боли сознание. Казалось, я долго смотрела, как он лежит на полу. Ждала очередного подвоха, будто он сейчас поднимется, рассмеется мне в лицо и, с легкостью выдернув нож из себя, начнет раз за разом вгонять в меня перепачканное собственной кровью лезвие. Мне было страшно, одновременно с тем злоба переполняла меня и тихая радость брезжила где-то на задворках. После Дмитрий как-то мне сказал, что в тот момент я была похожа на какого-то дикого зверя, затаившегося перед броском. Тот дом помнится мне жутким и темным пятном. Трудно было заставить себя остаться там хоть на какое-то время еще, но ничего нельзя было поделать. Стоило подготовиться к походу, да и рука Дмитрия тревожила обоих нас.