Дневник. Одна на двоих

Кира: Соглашусь с тобой. Он странный и совсем не похож на себя прежнего. Он стал злее, жёстче, не контролирует свои эмоции и поступки. Не представляю, что они с ним сделали, но он и вправду не тот, кем был раньше. Но знаешь, все равно я верю, что в глубине души он тот самый добрый мальчик, каким мы его помним.

На её лице показалась лёгкая улыбка, но она с трудом скрывала разочарование и грусть. Очевидно, ребята были рады видеть Аида, не смотря на шок и неожиданность его появления. Все-таки он их друг детства. И не удивительно, что они находятся в некоем смятении и неопределённости, припудренной разочарованием, ведь за знакомым им лицом доброго принца, теперь скрывается расчетливый, злобный, беспринципный и жестокий парень.

– Не грусти Кир. Я верю, что мы найдём способ исправить то, что сотворили с Аидом.

Я накрыла её ладонь своей, одарив взглядом, полным уверенности, но глубоко внутри, за толстой, непробиваемой стеной прятала горсть сомнений и кучу страхов.

– Я проверила расчеты ковчега по нашему курсу. Думаю, стоит погрузиться в гибернационный сон. Конечно, отходняк после него не из лёгких, но в руководстве к камерам гибернации написано, что дети легче переносят делительные сны и меньше страдают от его последствий, в связи с более гибкой органикой. Лететь очень долго, нет смысла держать всех на ковчеге, терять их драгоценное время и время их родителей. Пусть все вернуться такими, какими исчезли, хоть в действительности и много десятков лет спустя.

Кира: Да. Ты права. Я подготовлю всех к процедуре, объясню нюансы входа и выхода из сна и, думаю, к вечеру все будут готовы к погружению.

Она выдержала долгую паузу. Видно, что её что-то волнует, интересует, но спросить об этом не решается или стесняется, что ей не особо свойственно. Она перебирала пальцы в кулаке, как четки, что так же не вербально доказывало мои предположения, а скромный взгляд упорно сверлил воздушный монитор с кучей данных на родном для меня языке.

– Ты хочешь что-то обсудить, но боишься спросить? Или сказать что то не то?

Она виновато опустила взгляд, как провинившаяся ученица, перед директором школы. Это выглядело и смешно и странно одновременно.

– Ещё чуть-чуть и ты не заметишь, как сломаешь пальцы на правой руке. Спрашивай! Не бойся. Я не кусаюсь и всегда открыта перед вами, ведь вы самые близкие для меня люди здесь.

Кира: Извини. Я не знаю, как правильно спросить, чтобы не сунуть свой любопытный нос туда, куда не просили.

– Ты же не на экзамене, чтобы задумываться о правильности поставленного вопроса, поэтому не забивай голову и спрашивай напрямую. Как есть.

Кира: Ты уже так долго соседствуешь с Адамом, и это вызывает у меня восторг. Но я никогда не спрашивала тебя о нем самом, потому что считаю это бесцеремонным вторжением в душу, да и сама вселенная слишком великая сущность, чтобы лезть в ваши с ним отношения.

– Кира! Вопрос.

Кира: Кто он, Адам? Какого это, когда внутри тебя живёт целая вселенная?

Как всегда, это слово, словно вводит меня в транс, заставляя задуматься о чем-то необъяснимом, необъятном и великом. Я не заметила, как уткнулась взглядом в одну точку и неподвижно сидела на стуле, напрягая тем самом обстановку.

– Вселенная? Мне непривычно слышать именно такое определение Адама. Он для меня просто душа, человек, не имеющий физической оболочки. Он для меня друг, моё спасение и наказание, он часть меня, без которой я уже не представляю себя, и ассоциировать его с целой вселенной для меня сложно. Может дело в моем слабо развитом мозге, который не позволяет мне разграничить материальное и духовное, а может, я не хочу видеть в нем это величие, потому упрощаю действительность.

Я смотрела на неё с лёгкой улыбкой, а слова сами собой вылетали из моих уст, как будто неделями готовились к этому разговору. Я знала, что говорить, ведь истина всегда легче даётся, чем вымысел. Мой монолог, чем то напоминал мне интересный рассказ, которыми мы часто увлекаем детей, а мой слушатель с большим интересом, почти заглядывая в рот, впитывала каждое слово.

– И если бы не отсутствие тела, думаю, наше общение ощущалась совсем иначе. Из-за отсутствия практики, как бы странно это не звучало, ему тяжело даётся коммуникация и все, что с ней связано.

Кира: И долго ты привыкла к такому странному соседству?