Дневник. Одна на двоих

Он вышел из меня и жестом руки манил меня с собой. Мы спустились на трап. Ворота ковчега медленно опустились, и перед глазами открылось все великолепие этого удивительного места.

Как же сильно все вокруг напоминало родной дом.

В воздухе стоял запах свежей травы, вперемешку с мокрой землёй. Совсем не далеко журчала вода в ручье, прохлада которого доносились даже до меня, от чего пальцы на ногах тут же стали ледяными. В нескольких десятках километрах от ковчега расстилались высокие горные хребты, покрытые сверху густой растительностью, величественные верхушки которых были укрыты толстым слоем кипельно белого снега. Воздух был достаточно влажным, что почти сразу отражалась на волосах, которые спустя пару десятков минут оказались похожи на только что вымытые, а открытые участки тела покрывались лёгкой, едва уловимой росой.

Оркестр звуков возвращали меня домой, в наши вечерние семейные посиделки у костра, на природе в лесу. Птицы, мелкие насекомые, колыхание травы и деревьев на ветру, журчание ручья и отдалённые звуки диких животных. Все так похоже на привычное для меня и в то же время так сильно отличается.

Немного посомневавшись, я все же ступила босыми ногами на землю, покрытую густой, ярко зелёной травой. Как же давно я не ощущала этого чувства единения с природой. Пальцами ног я забурилась в траву, словно нахожусь на песчаном пляже. По телу побежали мурашки, и не в силах сдержать волну эмоций, я просто побежала. Это состояние казалось мне совсем не подконтрольным. В жилах кипел суп из гормонов, которые сводили меня с ума, а с лица никак не хотела уходить блаженная улыбка. Пальцы рук касались высокой травы, а ноги утопали в мягком мхе. Не думая, куда и зачем бегу, я просто наслаждалась, видами, звуками и запахами, окружающими меня, словно десятилетия провела в глубоком и темном подвале, лишенном света и воздуха. Мне хотелось раствориться здесь, остаться и никуда не улетать, забыться и ничего не вспоминать. Подбежав к ручью, я окунула в него ноги и лишь этот безумно леденящий холод смог привести меня в чувства. Вода была кристально чистой, а в отдаленных и более глубоких его частях плавали мелкие рыбешки с яркими плавниками. Судя по всему, они привыкли к такой низкой температуре воды, и им здесь совсем ничего не угрожает, раз они имеют возможность обладать такой привлекательной внешностью.

Обернувшись, я посмотрела на Адама. Он стоял на краю трапа и внимательно следил за мной, не спуская направления своих камней с меня ни на секунду. Он наверняка чувствует то, что чувствую я, ведь чем дольше мы вместе, тем ближе мы друг к другу, тем больше мы чувствуем друг друга, понимаем. Осматривая окрестности, я медленно возвращалась обратно, растягивая время, как можно сильнее. Но как бы хорошо и спокойно мне не было здесь, как бы моя душа не хотела здесь остаться, разум понимает, что есть дела поважнее. И, безусловно, внутри томилась надежда, что когда мы закончим, Адам снова привезёт меня сюда, и мы останемся здесь хотя бы на чуточку дольше.

Возле трапа я обернулась, чтобы в очередной и, похоже, последний раз посмотреть на прекрасного вида горы. В этот момент я ощутила за спиной его. Адам стоял почти вплотную, но, судя по всему, не намеривался входить в моё тело. Он остановился справа от меня и посмотрел вдаль, а буквально через долю секунды его взгляд снова сконцентрировался на мне. Чёрная, как смоль рука, а точнее её силуэт, словно попыталась взять мою руку, но дух лишь прошёл сквозь меня, будто мы находимся хоть и рядом, но в абсолютно противоположных измерениях. Он повторял это несколько раз, пытался сконцентрироваться, сосредоточиться, что явно отражалось на его материи, которая становилась то гуще и темнее, то светлее и прозрачнее. Но дух, это не физическая оболочка и одно другим полностью заменить не возможно.

Он опустил голову, и в этот момент я, кажется, почувствовала его разочарование, грусть и обиду на самого себя. Вновь, подняв взгляд на меня, теперь уже в попытке коснуться моего подбородка он провел рукой по воздуху в паре миллиметров от моего лица. Мне тяжело представить какую боль он чувствует и как сильно ему не хватает сейчас его телесной оболочки. Медленным и плавным ходом он направился в сторону трапа. Обернувшись лёгкой, чёрной дымкой, он влетел в ковчег и скрылся из виду.

Неужели я ему настолько не безразлична? Неужели он влюблен? Ведь он никогда ни к кому не привязывался и даже в самом элементарном общении сам себя обделял. В животе начали порхать лёгкие бабочки юной влюблённости, и в то же время сознание накрывала вуаль сомнений. Надеюсь, ему это не навредит, такое длительное соседство со мной и эти чувства, которые очевидно совсем ему не знакомы и не свойственны. Неужели я могла ошибаться, когда думала, что Адаму не свойственны человеческие чувства? Или в нем могло что-то измениться, я что-то изменила?