Дневник одного тела

Из душа голышом выскочила Фанни. Ох, прошу прощения! – воскликнула она. Придя в себя от этого чудного зрелища, я подумал об ужасе, охватившем меня как-то вечером (мне было тогда десять лет), когда, войдя в ванную комнату, чтобы почистить зубы, я застал там маму, совершенно голую, вылезавшую из ванны. От удивления, а может быть, от испуга она обернулась и стояла прямо передо мной, нагая, расплывчатым силуэтом в облаке пара. Я как сейчас вижу ее стройное тело с тяжелыми грудями (сейчас оно кажется мне телом очень молодой женщины), с порозовевшей от горячей воды кожей, ее приоткрытый от изумления рот, широко раскрытые глаза, а за ней – запотевшее от пара зеркало умывальника. Я вскрикнул и быстро снова захлопнул дверь. И лег спать, не почистив зубы, охваченный поистине священным ужасом. Хотя в то время мне еще ничего не было известно ни о застигнутой во время купания Диане, ни об Актеоне, разорванном его же собаками. В тот вечер мама не удовольствовалась обычной проверкой издали, хорошо ли я улегся, она пришла ко мне и поцеловала в лоб, а потом дважды повторила: «Ах ты, мой мальчуган», – и погладила по голове.

* * *

86 лет, 9 месяцев, 23 дня

Понедельник, 2 августа 2010 года

И все же, все же, как можно считать скелет символом смерти, когда кости – это основа жизни! Мозг мыслит, сердце качает кровь, легкие проветривают, желудок переваривает, печень и почки фильтруют, яички предвидят, но по сравнению с костями все они – второстепенные элементы. Сама жизнь – кровь, кровяные шарики, то живое, что в нас есть, создается в мозге наших костей!

* * *

86 лет, 9 месяцев, 29 дней

Воскресенье, 8 августа 2010 года

Страшное дело. Мальчик Фабьен, семи или восьми лет, лучший друг Луи и Стефано, пукнул во время мессы. Во время возношения Святых Даров, среди всеобщей тишины, что еще хуже. Дети стоят на ушах. Я застал их за спором, вызванным попытками решить детскую проблему номер один: понять причинно-следственную связь между причинами, порожденными их маленьким детским мирком, и их последствиями в мире взрослых. Конечно, Фабьен «не должен был так поступать», выпускать из себя дурной дух там, где витает Дух Святой, – «так не делается». Но «он же не нарочно», и его папа «не должен был ругать его при всех, а то, как он его наказал, вообще ужасно». Бедного Фабьена посадили под арест на все воскресенье, в то время как он должен был идти на день рождения к Луи. (Вообще-то, надо сказать, что отец у Фабьена – молодой кретин, исповедующий веру такую же иррациональную, как мой атеизм. А сын у него прозрачный, как сколопендра, выросшая в ризнице. Чудо, что он вообще еще пукает.) Заметив, что я их слушаю, Стефано и Луи спросили, что я, как всезнающий прадедушка, думаю по поводу пуканья. Нелегко ответить на такой вопрос, когда ты сам уже много лет погряз в проблеме пуканья и его маскировки под кашель. Тем не менее я решительно вступил в разговор. Я сказал, что удерживать газы опасно для здоровья. Почему? Потому что, если наше тело наполнится газами, дорогие дети, мы взлетим, как воздушные шары, вот почему! Взлетим? Взлетим, а если уже в воздухе с нами случится такое несчастье и мы все же пукнем – а такое обязательно случится, потому что нельзя же сдерживаться до бесконечности, – газы выйдут из нас, и мы упадем вниз и разобьемся о скалы, как динозавры. Да?! А что, они так и погибли, динозавры? Да, им столько твердили со всех сторон, что пукать неприлично, что они сдерживались, сдерживались, сдерживались, раздувались, раздувались, раздувались и в конце концов взлетели в воздух, а когда им все же пришлось пукнуть, беднягам, они сдулись и разбились о скалы, все до последнего! (Скалы их очень впечатлили.)

* * *

86 лет, 9 месяцев, 30 дней

Понедельник, 9 августа 2010 года

Пока я перечитывал этот дневник, на левом локте у меня выросло яйцо. Фредерик сказал, что это гигрома – наполненный жидкостью мешок, образующийся после удара или долгого трения локтем обо что-то жесткое. Вы стукнулись? Да вроде не помню такого. Значит, дело в трении, как вы читаете? Подперев голову руками, локти – на столе. Ну так читайте в кресле, это даст отдых вашим локтям! Вот так. Никаких сомнений в диагнозе и раздраженный тон при назначении лечения – с Фредериком всегда так. Выходит, это из-за чтения дневника моего тела и внесения в него кое-каких пояснений между костью и кожей на моем левом локте образовалась вода. Такой маленький бурдючок, который так противненько болтается на локте. У Манеса такая штука периодически выскакивала на правом колене. Когда она ему сильно надоедала, он протыкал «это яйцо» перочинным ножом и сливал из него жидкость. Не лучший способ, говорит Фредерик, лучше предоставить времени самому разобраться, добавляет он, но тут же замечает допущенную бестактность и, надувшись, уходит.

Время…

Ну да, одна из особенностей агонии в том и состоит, что она уносит нашу жизнь, не дожидаясь выздоровления.