Дневник отца-пофигиста

Чтобы придать ему зимний вид, не хватает только аксессуаров. Я первым снимаю шарф и скидываю пальто, чтобы приодеть дедулю. Нина дарует ему ярко-розовый чепчик и перчатки вместо глаз – они разного цвета. Я втыкаю на место носа бутылку из-под пива и давлю банку из-под содовой воды, вставляя ее вместо металлической улыбки. Видок что надо.

Чтобы довести картину до блеска, я решаю оторвать лопату для уборки снега от остатков старой ничейной машины, которая влачит жалкое существование на нашей улице уже несколько пятилеток. Но времени с гордостью вручить ее нашему снеговичку-добрячку мне не оставили – взревевший сигнал тревоги будит весь квартал. Мы улепетываем опрометью, бросая здесь все улики против нас.

Позже мы приходим в места заледенелые – посмотреть, жив ли наш снеговичок. Увы, под взошедшим солнцем он растаял, и наши вещи тоже. Как и весь снег. Снова покупать все эти штуки – так можно и в трубу вылететь. Ну ладно, зато клево посмеялись!

19 февраля

Завтра начинаются занятия в школе у девочек, и вот сегодня я предлагаю Изе подольше понежиться в постели с утра, пока сам займусь Хьюго. Она улыбается мне и снова засыпает. Так приятно чувствовать, что она счастлива.

Я иду за Хьюго, который уже кричит, и несу его на кухню. Скормив ему бутылочку и поспешно поменяв подгузник, я закрепляю его в коляске и везу на большую прогулку в ближайший лесок.

М-м-м – как здесь пахнет сырой почвой, землей и сухой листвой. Вдруг мне в ноздри ударяет запах мертвого зверя. Озираюсь и, наконец, вижу, как Хьюго, весь красный, изо всех сил тужится. Прогулочка супер. Я огибаю рощицу и по-быстрому возвращаюсь домой. Хьюго по-прежнему весь извивается, замурованный в свой переполненный подгузник. Иза с трудом встает с постели, когда я вхожу в квартиру и, сияя от радости, протягиваю ей роскошный кленовый лист для школьного гербария.

Она берет Хьюго на руки и оценивает ущерб. Ни на секунду не поверив в мои россказни о заложенном носе, несет менять одежки у Хьюго. Что ж, а я пойду включу телевизор, поменяю образ мыслей.

25 февраля

Иза была у педиатра и вернулась с многословным и позитивным заключением. Хьюго, кажется, в прекрасной форме, но ему не хватает солнца, немножко витамина D может послужить ему на пользу.

Она отправляет меня на передовую – поискать полезную дозу витаминов для детей. Вот уже месяц как я с успехом проскакиваю мимо аптек и даже в мыслях не держу обернуться, – случись такое, я бы сразу пятнами пошел.

У аптеки я украдкой заглядываю внутрь через стекло и вижу: за прилавком толстенная матрона. Та прелестница сегодня не работает, и для меня это прекрасный способ все сделать как надо. Хозяйка внимательно пялится на меня своими глупыми глазками сквозь толстые очки.

– Что вам угодно? – интересуется она, наконец.

– Да э… а-а-а… м-м-м… фуэ, – отдуваюсь я, – тамин… для детей! – заканчиваю дрожащим голосом.

Ее рожа багровеет, кажется, мой запрос привел ее в ярость.

– Детям амфетамин не продаем!

Я так и стою, раскрыв рот, эта обидная реплика для меня хуже пощечины.

– Что вам всем надо от гиперактивных детей? Дайте им жить, как они хотят, черт подери!

Получив такой просвещенный совет, я сдаюсь и отправляюсь в другую аптеку себе за рыбьим жиром. Иначе трудно переварить, что я со своими рецептами опять схлопотал по рецепторам.

10 марта

Иза схватила грипп, и все наряды на работы по дому теперь мои. Мне пришлось даже отложить свой дневник, так я зашиваюсь. Я вырвал страницы из трактата Сунь Цзы «Искусство войны» и засунул дневник в переплет. Трактат – просчитанная и продуманная стратегия войны, она оберегает меня от регулярных боевых выпадов жены.

Мой дневник – интимная вещь, напичканная секретами. Я не хочу, чтобы Изе становились известны состояния моей души, а то вдруг в один прекрасный день возьмет и зарежет. Когда мои дети вырастут или заведут своих детей, я, может быть, снова раскрою старый добрый дневник, и, надеюсь, что это пробудит во мне сладкие воспоминания.

А в ожидании я очень рассчитываю применить на практике заповеди древнего мудреца, говорившего так: «Искусство войны в том, чтобы покорять врага без борьбы».

12 марта

Иза все еще на постельном режиме. Лежит без сил, натянув на лицо теплое одеяло. Я пользуюсь ее сонливостью, чтобы и самому подольше побыть в объятиях Морфея. Часов в одиннадцать, наконец, встаю. В доме повсюду тишина, и это не предвещает ничего хорошего.

Тихонечко я вхожу к детям в спальню и вижу, что Хьюго выглядит совершенно больным. У него и лицо, и тело усыпаны маленькими красными точками, верный признак ветрянки. Я как огня боюсь этой заразной болезни, поскольку сам не переболел ею, когда был ребенком, и читал, как тяжело она протекает у взрослых.

Но слишком поздно, я, должно быть, уже по уши в инкубационном периоде, и впору ожидать легочной оспы с ее сухим кашлем, кровохарканьем, приступами боли в области груди… Короче, в доме еще один зомби.

– Папа, Хьюго заболел! Но не переживай, я сама за ним ухаживаю!