Дневник памяти

Раскаты грома на улице. Дождь хлынул с новой силой. Элли с удовольствием слушала, как тугие струи гулко лупят по крыше, как потрескивают дрова и гудит пламя в камине, озаряя комнату неярким светом. Она повернулась к окну, и в тот же миг хмурое небо прорезала слепящая молния. Удар грома. Совсем близко, прямо над домом.

Элли взяла с дивана плед и села на коврик у камина. Скрестив ноги, она закуталась, смотря на пляшущие языки огня. Вернулся Ной, уселся рядом. Поставил прямо на пол два стакана. За окном, казалось, потемнело еще больше.

Раскат грома. Оглушающий. Буря в самом разгаре, ветер закручивает дождевые струи в маленькие смерчи.

– Ну и погодка, – пробормотал Ной, глядя, как бьются в стекло потоки воды. Он сидел совсем рядом с Элли, хоть они и не касались друг друга. Ее грудь слегка поднималась и опускалась в такт дыханию, и Ной в который раз понял, что вспоминает Элли обнаженной. Усилием воли он загнал запретные мысли поглубже.

– А мне нравится, – сделав глоток бурбона, отозвалась Элли. – Я всегда любила грозу. Даже в детстве.

– Почему? – спросил Ной, думая: «Надо говорить о чем угодно и держать себя в руках».

– Не знаю. Есть в ней какая-то романтика. В зеленых глазах Элли играло отражение пламени.

– Помнишь, как мы попали в грозу? Перед моим отъездом?

– Помню, конечно.

– Я тот вечер часто вспоминала, уже дома, в Роли. Вспоминала, как ты выглядел тогда. Я тебя, кстати, именно таким и запомнила.

– А я сильно изменился?

Элли сделала еще глоток и взяла Ноя за руку. Бурбон приятно согревал.

– Нет, не очень. Главное осталось. Конечно, теперь ты старше, опытней, а вот взгляд все тот же. Так же любишь читать стихи и путешествия по реке. И еще ты добрый, даже война не смогла сделать тебя жестоким.

Элли ласково погладила ладонь Ноя.

– Элли, там, на реке, ты спрашивала, что я запомнил из нашего лета. А что запомнила ты?

Элли задумалась, а когда заговорила, голос ее зазвучал тихо, будто издалека:

– Как мы занимались любовью. Ты стал моим первым мужчиной, это оказалось так замечательно, гораздо лучше, чем я могла себе представить.

Ной отхлебнул из стакана и сердито тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания, а Элли продолжала:

– Я так боялась сначала, просто тряслась, а вместе с тем очень тебя хотела… Знаешь, я до сих пор рада, что именно ты стал у меня первым. Подарил мне это счастье.

– Я тоже.

– А ты? Ты боялся?

Ной молча кивнул.

Элли улыбнулась:

– Я так и думала. Помню, ты вечно стеснялся. Особенно в первую встречу. Спросил, есть ли у меня парень, и когда я ответила, что есть, помрачнел и молчал весь вечер.

– Не хотел встревать между вами.

– Однако именно этим ты и занялся, несмотря на врожденную скромность, – засмеялась Элли. – К моей большой радости, – добавила она.

– А ты рассказала ему о нас?

– Как только вернулась домой.

– Трудно было?

– Вовсе нет. Я лишь о тебе и думала.

Элли легонько пожала руку Ноя и подсела поближе. Положила голову ему на плечо. Ной ощутил ее запах – пахло свежестью и дождем. А она продолжала:

– Помнишь, мы шли домой после праздника… Я спросила: «Мы еще увидимся?» – а ты кивнул так, будто не очень-то и хотел.

– Просто не знал, что сказать. Я такой, как ты, никогда не встречал. Вот и оторопел.

– Хорошо, что я по твоим глазам догадалась. Они вечно тебя выдают. Ни у кого нет таких выразительных глаз.

Элли подняла голову с плеча Ноя и посмотрела ему в лицо.

– Я никого не любила больше, чем тебя тем летом.

Молния за окном. В тишине, ожидая удара грома, они смотрели друг на друга так, будто куда-то испарились разделявшие их четырнадцать лет. И туда же исчез вчерашний день с его неловкостью и разговорами про Лона. Наконец загремел гром, и Ной, будто проснувшись, со вздохом отвел глаза.

– Как жаль, что ты так и не прочла моих писем.

Элли ответила не сразу. После паузы она сказала:

– Могу повторить то же самое. Я ведь и тебе написала целую кучу с тех пор, как вернулась домой. И ни одно не отослала.

– Почему? – изумился Ной.

– Боялась.

– Чего?

– Что ты забыл меня. Что не любил меня так, как я.

– Ерунда какая-то! Да я только о тебе и думал!

– Теперь-то я знаю. Поняла по твоим глазам, едва приехала. А тогда все было по-другому, я была глупой, перепуганной девчонкой, не знала, что и думать.

– Ты о чем?

Элли запнулась, подбирая слова.

– Понимаешь, я ждала-ждала, а письма от тебя все не приходили. Я пожаловалась подружке, рассказала ей обо всем, а она объяснила, что тут нет ничего удивительного – ты получил от меня что хотел, а писать небось и не собирался. Я ей, конечно, не поверила – я ведь знала, что ты не такой, но твое молчание и ее слова… Я боялась, что для меня прошедшее лето значило больше, чем для тебя. А когда я уже голову сломала, пытаясь понять, куда ты запропастился, мне написала Сара. И сообщила, что ты уехал из Нью-Берна.

– И у Сары, и у Фина был мой новый адрес…

Элли предостерегающе подняла ладонь и договорила:

– Я знала и все же не решалась спросить. Боялась, что ты для того и уехал, чтобы начать новую жизнь. Без меня. Иначе почему ты не писал? Не звонил? Не заехал, в конце концов?

Ной молча смотрел в сторону. Элли продолжала: