Дневник Павлика Дольского

3 января

Дом Марьи Петровны неузнаваем. Прежде это была тихая пристань; теперь, благодаря присутствию Лиды, это какой-то непрерывный светский базар. Три княжны Козельские: Соня, Вера и Надя, Соня-вторая Зыбкина, Соня-третья (забыл фамилию), кузина Катя, кузина Лиза, еще несколько барышень, «их же имена ты веси, господи», разные пажи, лицеисты и молодые офицеры, – все это кишмя кишит в гостеприимном доме на Сергиевской. Во главе всей молодежи стоит Миша Козельский, по-видимому, влюбленный в Лиду и называющийся ее адъютантом. Марья Петровна окончательно перестала думать, что у нее все скучают, и раз даже в рассеянности проговорилась, сказав мне:

– Il parait pourtant, que cette jeunesse s\'amuse chez moi [21] .

Лида очень мила со мною и очень мила вообще. Я заказал несколько фунтов розовых тянушек, уложил их в розовую бонбоньерку в форме колпачка и привез ей в Новый год. Сначала она очень обрадовалась подарку и побежала показать его мисс Тэк, но вернулась с лицом, несколько отуманенным.

– Я считала вас таким добрым, а теперь вижу, что вы очень хитрый… Вы нарочно привезли мне эту бонбоньерку, чтобы напомнить мне глупый поступок на елке… Ведь правда?

– Правда, но только я совсем не хотел вас обидеть. Шутка за шутку, – вот и все. А если вы рассердились, Лидия Львовна, простите меня…

– Нет, я не рассердилась, а только вперед буду знать, что вы хитрый… Можно вас называть Павликом?

– Конечно, можно, а я буду вас называть Лидой.

– Отлично, я очень рада. А теперь хотите протанцевать со мной тур вальса?

– Что с тобой, Лида? – вмешалась Марья Петровна. – Как же можно танцевать по ковру и без музыки?

– Ничего, тетя, Павлик отлично танцует.

– Нет, вздор, вздор! Да и вообще ты себе много позволяешь. Ведь Paul не мальчишка, чтобы исполнять все твои капризы…

Увы, хотя я и не мальчишка, однако я положил шляпу, встал с места и, вероятно, исполнил бы каприз Лиды, но в эту минуту в гостиную ворвались Соня Зыбкина и кузина Катя с двумя гувернантками и тремя юнкерами. Вся эта ватага наскоро поздоровалась с нами и стремительно убежала в залу.

– Quelle bonne et charmante enfant [22] ,– сказала вслед Лиде Марья Петровна, – но только вы, Paul, напрасно ее так балуете. Ее и так все избаловали.