Дневник. Первые потрясения

В Министерстве что-то затевалось. Проводились ежедневные совещания, суть которых не понимал никто, кроме Милтона, который не делился информацией даже со мной. Это может свидетельствовать только о том, что у нас в отделе утечка. Причем, судя по всему, не одна. И начальник только догадывался, кто мог работать трудолюбивым дятлом, так сказать, по совместительству. Незаменимых людей много. Алекс не хотел устраивать тотальную жесткую проверку, учитывая количество первоклассных специалистов, работающих в Отделе.

В школе я находился только в первой половине дня. В категоричной форме отказался от ночного патрулирования.

Кажется, школьники начали расслабляться, без моего постоянного незримого присутствия.

Еще Василиск жалуется мне постоянно. Жалуется в основном на то, что его пытаются разбудить, а просыпаться он не слишком то и хочет. Мы не можем общаться с ним нормально, поэтому он посылает мне какие-то мысленные образы. Из этих образов я понял только одно: его пытается растолкать какая-та особа женского пола (ну или слишком волосатый мальчик), причем рыжий. Это навевает на определенные размышления.

Но об этом потом думать буду. У меня сейчас очень много дел и огромное количество проблем, в которых василиск, да и школа вообще, стоят далеко не на первом месте. Одной из таких проблем являлся Люциус, до того как…

Одним из солнечных дней он пришел проведать своего сына, до которого так и не дошел. Притащив с собой пятнадцать самых скоростных, самых новых, самых дорогих… метел. Метел! Для всей команды Слизерина по квиддичу! Да его собственный сын все лето упрашивал купить ему новую метлу «как у Поттера», на что получал категоричный отказ, а тут… Я изумленно спросил у него:

– Ты хочешь, чтобы в команде играл Драко?

– Нет, ни в коем случае! Это опасно, я не допущу, чтобы он был ловцом! Пускай вся команда сейчас испытает метлы и проверит моего сына.– Невозмутимо и совершенно серьезно ответил Люциус. Я тряхнул головой, пытаясь понять, что же он от меня хочет, но это было выше моих сил. Работу моего мозга прервал какой-то стук о стену. Это судорожно пытался размозжить себе голову малфоевский эльф Добби. Зачем он его с собой таскает?

– Так, Люциус. Что ты от меня хочешь? Чтобы Драко играл в команде или чтобы он близко не подходил к полю? – я, наивный, еще пытался в чем-то разобраться.

– Северус, он ни в коем случае не должен подходить близко к полю, но он обязан стать ловцом!

– Хозяин приказывает это не Добби? – домовик преданно посмотрел на Люциуса. Да что же здесь творится – то?

– Причем тут ты? – презрительно посмотрел на него Малфой. – Я обращаюсь к декану моего сына.

Опа, я уже даже не друг, а просто декан. Люциус, я тебе этого не прощу просто так.

– И что же вы хотите от меня, Лорд Малфой, – я даже ему слегка поклонился.

– Напишите записку своей команде, чтобы они прямо сейчас начали тренировку.

– Но, поле зарезервировано гриффиндорцами.

– Северус, ты думаешь, нас с тобой это волнует?

Я вытаращился на него и рукой позади себя попытался нащупать кресло. Только что я был всего лишь деканом его сына, а теперь снова лучший друг Северус? Я приземлил себя в кресло и попытался спокойно во всем разобраться еще раз.

– Люциус, а причем тут я?

– Ну как, ты же мой лучший друг и должен мне помочь.

– Ну, помочь – то я тебе всегда готов, это даже не обсуждается, вот только ответь мне на один вопрос: ты здоров?

– Конечно! Почему такие вопросы возникают у обычного преподавателя ко мне?

Я завтра же тобой займусь! С делами сегодня со всеми разберусь и завтра я твой! Что же с тобой такое твориться, белобрысый мой друг?

Тут мой взгляд упал на Добби, который широко улыбался, пританцовывал и показывал мне большой палец. Похоже сумасшествие – это действительно заразно. Решив во всем соглашаться с Лордом Люциусом, я нацарапал записку и отдал ее Флинту, предупредив его, чтобы команда на гриффиндорцев сильно не давила. Время действительно принадлежит им.

Кто же мог знать, что они настолько безвольные тряпки? Что, только взглянув на мою записку, гриффиндорцы быстренько уберутся с поля?

Драко тогда не мог ни вставить свой кнат в начинающийся, но так и не разгоревшийся конфликт двух сборных. Младший Малфой – еще одна моя головная боль. То ли он на отца насмотрелся, то ли – это его собственная попытка проявить инициативу, не могу понять. Но создается такое ощущение, что его мир крутится вокруг одной Грейнджер, Поттера и Уизли. С Поттером все понятно: это обычная детская зависть. С Уизли тоже. Ненависть отца передалась сыну. Но Грейнджер? Такое чувство, что на всей планете Земля родилась только одна волшебница из маггловской семьи и теперь это ужасное событие не дает ему покоя. Если он еще раз начнет мне на нее жаловаться, при мне ее оскорблять и показывать свою неприязнь я выгоню ее из школы и отправлю учиться во Францию, а ему сотру память! Ну сколько можно то уже?»

– Он что, хотел стереть мне память? – вскинулся Драко и почему-то посмотрел на своего отца.

– А ты думаешь, они этого никогда не делали? – в голосе Лонгботтома прозвучало ехидство.

– Папа?