[G.] был тут в конце прошлой недели, весь отполированный и угодливый; должна сказать, было бы высокомерием говорить о его носе, о его одежде, о его современном облике, который кажется мне чудом, словно он побывал на официальном ланче, которого еще не было. Все же — все же он очень умен, как говорил старый Змей, — в прежние времена, когда он навсегда заклеймил многих из нас, — это единственное, что имеет значение. Роджер тоже был тут со своей новой идеей насчет внешней политики лорда Солсбери, которой довел Леонарда едва ли не до ярости. Он обсудил с нами метеорологию и отправился в Виши […]
На следующей неделе приедет Морган[407]
, потом Дэди как-нибудь; и все же я надеюсь повидать вас, если вы в Чарльстоне.Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели, как я еду в автомобиле по Истборнской дороге со скоростью 50 миль в час.
Леонард передает привет.
Ваша В.В.
Милый Литтон, для меня было большой радостью получить ваше письмо. Я так боялась, что наговорила одних лишь банальностей. Ведь не получается сказать ничего существенного — все было каким-то нереальным.
Но она была реальной — и это странно, если учесть, как мало я ее видела; и я все время думаю о ней. Иногда мы встречались с ней на Фитцрой-роуд, и она говорила о вас.
Люблю и благословляю вас, Вирджиния.
«Очнувшись от грез о тебе», я пишу. Только что проснулась и вспомнила, что видела во сне, будто я в театре, в задних рядах партера, и вдруг вы, сидя впереди, повернулись и посмотрели на меня, после чего мы оба зашлись от смеха. Понятия не имею, какую пьесу мы пришли смотреть, не помню, из-за чего мы смеялись, но мы оба были очень молоды (да нет, потому что у вас была борода), но в том возрасте, когда уже писали друг другу письма. Почему такие сны более яркие, чем живая жизнь?.. Как бы то ни было, когда на меня такое находит, я не могу не писать бородатому змею, особенно если учесть, что Клайв сказал мне, будто вы собираетесь на несколько месяцев в Малайю и у нас нет шансов увидеться, пока на Гордон-сквер не зацветут тюльпаны и Уэйли, одевшись в белое, не будет играть с Аликсом в теннис.
Я лежу, ленивая, довольная, и читаю книгу за книгой. А вы что поделываете? Надеюсь, читаете Шекспира и время от времени делаете аккуратные пометки в очень красивой тетради. Кстати, я на днях прочитала «Как вам это понравится» и чуть было не послала вам телеграмму, чтобы спросить, в чем там дело с Жаком. Что это? У него очень странный последний монолог.
Вот и все мои новости, поскольку я никого не вижу, ни Оттолин, ни Чарли Чаплина — никого, кроме Клайва, который забегает навестить меня между ланчем, заканчивающимся в пять, и обедом, начинающимся в половине девятого и продолжающимся, пока воробьи не взлетают стаями с набережной. Господи — до чего же мне хотелось бы жить, как он!
Что ж, это всего лишь мечтательное письмо, не требующее ответа, если только вы не захотите мне сказать, над чем мы смеялись. Но когда возвратитесь в Лондон — вместе с тюльпанами и белым костюмом Уэйли, — пожалуйста, приходите повидать вашу старую и преданную подругу
Вирджинию[408]
.Указатель имен