Дневник пленного немецкого летчика. сражаясь на стороне врага. 1942-1948

Надежда на свою толику власти, на привилегированное положение особенно притягивает самых активных и решительных среди них. Они знают, как превратить идею в личный интерес, как стать в процессе всемирной исторической борьбы (которая, если верить большевикам, должна завершиться победой коммунизма) молотом, но не наковальней.

Несомненно, смесь неправильно понимаемого патриотизма, неверно выбранный путь к прогрессу, амбиции и явно или неявно выраженное приспособленчество (здесь автор прав и самокритичен. – Ред.)играло важную роль в принятии всеми нами решения в пользу коммунизма. Но это не полностью объясняет, почему мы так легко стали жертвами большевистской идеологии. Наверное, это был страх «вообще потерять веру во что бы то ни было», страх, который владеет каждым в обстановке хаоса, надежда найти психологическую опору в сильном дисциплинированном коллективе. Это и отдало нас во власть большевистских партийных догм и злобной теории классовой войны, удерживавших нас, подобно якорю. (Автор признает, что «отдался» «из страха», главное, чтобы была стабильность – «якорь». Логика, надо сказать, женская. – Ред.)

В этом мире, куда мы попали так далеко от дома, не зная своей судьбы, мы трансформировали свой страх в культ новой власти, поддавшись общему искушению.

Я считаю мелкобуржуазными колебаниями и слабостью не готовность порвать с советизмом, а, наоборот, бросившую нас в его объятия психологическую уступчивость.

7 августа 1950 г.

Если считать критерием успех государственной политики, то наивные верующие, фанатики и недобросовестные теоретики террора в коммунистическом лагере сейчас могут показаться сильнее, чем защитники свободы совести и духа, которых всегда сдерживают сомнения и моральные терзания. Кто может отрицать, что сегодня большинство в западном мире мечется между двумя крайностями: насмешливой недооценкой врага и паническим ужасом перед ним, между желанием развязать превентивную войну и явно выраженным пораженчеством?

Но является ли советская опасность и наличие во всем мире «пятой колонны» большей угрозой, нежели стремительное распространение коммунизма, во что нам всем пришлось поверить после Сталинграда?

Военная победа над Гитлером, несомненно, означает временный конец непрерывной серии кризисов, которыми сопровождалась жизнь в Советском Союзе с самого начала: Гражданская война и интервенция, мятежи (восстания. – Ред.),голод, экономический хаос, кризис Коминтерна (распущен в 1943 г. – Ред.),внутрипартийные раздоры и, наконец, нападение со стороны национал-социализма. Все эти проблемы были по большей части прямым результатом личных амбиций Сталина и отход по его инициативе от принципов революционного интернационализма и демократии внутри партии. Они характеризуют длительный процесс, в ходе которого диктатура интеллектуальной элиты заменяется диктатурой группы террористов, персонифицировавшейся в лице Сталина, над пролетариатом. И не кто иной, как Гитлер, оказал Сталину решающую помощь в этом процессе. Его нападение на «святую матушку-Россию» дало именно те результаты, которые не смогла достичь большевистская пропаганда, и прямым доказательством этому было полное моральное разложение в Красной армии в начальный период войны. (Автор откровенно лжет. Лучше бы рассказал о французской, английской и других армиях в 1940 г. – Ред.)Теперь же в глазах русского народа Сталин стал героем. Если первый этап войны, когда вермахт вел наступление на превосходящие его по численности силы противника (неверно, вермахт превосходил Красную армию в начале войны. – Ред.)и дошел до Терека и до Сталинграда, обнажило всю пустоту и бессилие (скорее поразительную стойкость. – Ред.)диктатуры Сталина, то какая бездна лежала между ним и народом (?! – Ред.)в политическом и социальном плане, и все-таки, воспользовавшись ситуацией и взяв на вооружение патриотизм нации, сталинисты сумели преодолеть эту пропасть. Это нацистские функционеры на местах, команды уничтожения из СС, призывы Розенберга и Риббентропа к аннексиям привели русских в сталинский лагерь. Робкие попытки, связанные с именем Власова, с помощью которого высшее руководство немецкого МИДа попыталось придать нападению на Советский Союз характер освободительной войны, уже не могли ничего изменить. В своей неискренности их можно сравнить разве что с созданием по другую сторону фронта Национального комитета «Свободная Германия». Воплощению в жизнь как того, так и другого проекта препятствовал тот террор, который нацистская партия практиковала по отношению к пленным и народу, который стремилась «освободить». Так был упущен шанс политическим путем устранить режим Сталина. В военном отношении одна Германия тоже не смогла одержать победу: это было просто выше ее сил.