Дневник пленного немецкого летчика. Сражаясь на стороне врага. 1942-1948

Почему он делает это? Из личной симпатии? Или в партии считают, что сейчас неподходящий момент, чтобы подвергнуть всех членов комитета, проходящих обучение в школе, публичному унижению, так как подобная акция негативно сказалась бы на авторитете Национального комитета? А может быть, его личная позиция протестует против того всеобщего панибратства, что господствует сейчас в Советском Союзе?

Большинство преподавателей, разумеется, разделяли враждебное отношение большинства слушателей к тем, что демонстрировал признаки сопротивления «духу коллективизма» (слово «коллектив» здесь совсем не соответствовало своему прямому переводу — «сообщество». Если то, что мы создавали в школе, и есть сообщество, то так же можно назвать и кирпичную стену). Привилегии и поблажки здесь воспринимались как подарки и знаки поощрения руководства, как признание того, что взамен следует отказаться от единственного настоящего права — сохранения собственной личности и убеждений.

Но что все это означало? Разве большевики не провозгласили, что взяли на себя высшее из всех вообразимых прав — право на свержение порядка, который держался тысячу лет, на уничтожение всех традиций и законов, наперед елку мира под собственные взгляды, на навязывание анархичным аморфным массам собственного мышления и политических принципов? Здесь, в школе, готовили дисциплинированных подчиненных, группу вымуштрованных исполнителей приказов, узко мыслящих доктринеров, охотников на еретиков, но не революционеров. После всех упорных трудов и тяжелых препятствий, которые пришлось преодолеть партии в России при построении нового общества, родилась организация с железной дисциплиной, насаждаемой за счет личности, инициативы и творческого мышления; здесь полностью подавляется сознание и все шпионят друг за другом. И все это теперь нужно подать как достоинства и навязать другим коммунистическим партиям за пределами Советского Союза.

Слава богу, такие попытки обречены на провал, иначе все это будет означать смерть для коммунистического движения. Как только эмигранты снова окажутся за границей, они будут вынуждены вновь начать мыслить самостоятельно и проявлять терпимость к мнению других людей. Только тем из слушателей школы, кто сохранил свою личность, удастся справиться с этим; остальные будут сметены, как солома под порывом ветра, с арены революционной борьбы. И произойдет это самое позднее тогда, когда они впервые не получат очередных регулярно передаваемых инструкций.

22 августа 1944 г.

Пленарная сессия комитета и день рождения Зейдлица. Нас с Бехлером отвезли в Лунево на машине. Показалось, что мы попали в сумасшедший дом.

Я все еще пребывал в шоке от 20 июля, но генералы жили в состоянии эйфории. Увидев меня, Зейдлиц, забыв про свою неприязнь ко мне, бросился в мою сторону и протянул мне руку.

— Через четыре недели мы будем в Германии! — воскликнул он. — И это только начало. Только сейчас начнутся настоящие события! Увидите сами!

Он показал мне проект обращения к солдатам группы армий «Север», которая вот уже несколько дней как оказалась отрезанной в Прибалтике. В обращении, которое русские уже распорядились отдать в печать, давались гарантии на случай, если группа армий капитулирует. Части, перешедшие на сторону Национального комитета, останутся в строю, их солдатам будет разрешено оставить стрелковое оружие.

— Вот видите, Советам тоже не нужен распад Германии, — продолжал Зейдлиц, не сумев удержаться от того, чтобы не бросить это мне в лицо. — Они хотят сохранить боеспособные войска для поддержания мира точно так же, как и мы.

Отвечать было бесполезно. Но обращение так и не было отправлено адресатам, поскольку немецкое командование сумело восстановить связь с группой армий «Север». В любом случае у меня не было никаких шансов возразить, так как мой рот был занят тортом с марципаном, который русские приготовили ко дню рождения генерала. Четыре красные розы из марципана символизировали его четырех дочерей.

— Разве не прелестно? — раз за разом продолжал спрашивать генерал. — Настоящее произведение искусства!