Дневник под номером шесть (СИ)

- Мы переиграли множество ролей, сотни масок примерили на свои лица. Знаешь, Джефри, это было великолепно. Вчера мы были пиратами, сегодня наряжались космическими путешественниками, а завтра превращались в рыбаков. И в каждом новом дне мы искали что-то новое, другое, непонятное – Морган вновь улыбнулся – Родители даже не подозревали, что я до сих пор дружу с Уильямом. Они и не понимали меня. Не знали, как хорошо нам было. Казалось, он один понимал меня, видел все мои переживания

- Ты до сих пор все это помнишь?

- Такое тяжело забыть, Джефри. Ведь, он был мне как брат. За всю свою жизнь, я не встречал более интересного человека, понимающего меня – Морган замолчал – До этого дня – мужчина тихо произнес фразу, подвинув к себе дневник парня

Джефри промолчал, лишь улыбка проскользнула на его лице. Морган же искал пальцами обрывки строк, на которых закончил чтение, но никак не мог их найти. Время быстро бежало вперед, стирая грани дозволенного, создавая иллюзию неприкосновенности. Мужчина смочил горло водой, чтобы вновь проникнуться в дневник парня. Буквы и слова посыпались в тяжелую атмосферу палаты:

«… Наверное, я никогда не забуду ее слов: «Жизнь – это больно». Я смотрел в ее глубокие глаза, стараясь, как можно сильнее, ворваться в душу, создавая огромный вихрь эмоций, но это было не так просто. Горячая кружка согревала ее ладони, разрезанные острой бритвой, проникая теплотой, которая разливалась по телу, такому молодому и невинному.

Я не мог выбросить из головы кадры тех пленок и то, как Чарльз трогал ее тело своими мерзкими лапами. Не смотря на порывы ветра, которые сильно били в окна, после горячего чая в комнате стало душно. Я медленно снимал с себя кофту. Вдруг, увидев это, Сара пискнула, отскочив в угол комнаты, и закрыла лицо руками, спрятав свои глаза за своеобразными воротами из ладошек. Именно тогда, я понял. Чарльз не просто резал и издевался над ней, больной ублюдок! Он насиловал красоту этого мира. Фу, мерзость! Самый тошнотворный факт вашего грязного мира. Рвота, что выплескивается из пастей на великолепные сюжеты, застилая их едкой жижей отвращения и стыда, злобы и мерзости! Ее запах врывается в ноздри, режет глаза, словно элегантной бритвой вспаривают зрачки, из которых падают капли великолепной крови, смешиваясь с омерзительной рвотой! Сколько дерьма вы держите в себе?! Твари! И как сильно ублюдки хотят испоганить прекрасное искусство смерти, боли?!

Я поспешил к Саре. Бежал успокоить ее! Я прижимал испачканное тело к своей груди, а она лишь мычала, капая чистыми реками, которые пробивались из глаз, на пол. Мысли влетали в голову, злость кружила зимней метелью, проникая в меня все сильнее и глубже! Вскоре, Сар пришла в себя. Она сидела рядом, рассказывая мне десятки разных историй о своих мирах, куклах, играх. Я смотрел в ее глубокие глаза и видел, как они хотели доброты, любви, тепла. Я изо всех сил держал себя в покое, но с каждой секундой внутренний пожар разгорался все сильнее в моей душе. Я должен был спасти ее! Но как?! Убить?! Все не то! Сара сама должна была отдаться в руки смерти, которая подарит ей мир, где лишь она, доброта и куклы! Казалось, она уже была мертва.

Я сидел на кровати, пока Сара показывала мне очередной спектакль. Она держала кукол, двигала их по глади кофейного столика, словно в памяти, играя новый фильм. Какие-то непонятные монологи, жизни. Среди них, этих игрушек, она достала одну, которую никогда не выпускала из рук. Без лица, потертая, ужасная кукла. Сара произнесла то, что я никак не ожидал услышать. Она протянула мне эту странную фигурку и сказала: «Это ты». Шок! Ужас! Это все, что я испытывал в тот момент! Нет, не из-за олицетворения меня в этой ужасной кукле. Дело в другом. Она показала мне не один спектакль. И в каждом из них, я был кем-то вроде ангела. Знаете, как бессмысленная особь ждала моего прихода! Я – ангел! Существо, которое забирало проблемы Сары, очищая ее кукольный фильм! Это было прекрасно! У зла нет лица, ибо оно многолико! Но я был для нее великолепным, добрым, тем, кто уносит горе! Нет, она не создала идола, Сара поверила в мечту, надежду, обрисовывая меня не человеком! Наверное, это была последняя ступень к моей вершине! К идеальному искусству! Эта девочка смотрела на меня широкими глазами, словно упрашивая перенести иллюзию из кукол в комнату, где мы были вдвоем, освободить ее от проблем, подарить мир, куда отвозит лишь Хорон. Мою душу наполняли чувства, а голова была забита мыслями о кукольных фильмах! Сара продолжала мило улыбаться, даже не подозревая о том, как сильно, словно сбросив ядерную бомбу, она потревожила мою душу! Ангел? Быть может, она была права. Но я художник. И мое искусство подходило к завершению!