Дневник покойника

С самого утра Девяткин появился в канцелярии Московского городского суда и показал секретарю суда полицейский запрос, подписанный начальником уголовного розыска, с просьбой, чтобы майору были предоставлены материалы судебных заседаний по уголовному делу Игоря Грача. Суд состоялся четыре с половиной года назад в этом самом здании.

– Подождите минутку, – ответила Фомина. – Надо подписать ваш запрос у начальства. Потом вы спуститесь в архив и там можете сидеть хоть до вечера. Вам дадут все бумаги.

Она вернулась через двадцать минут и сказала, что всегда рада помочь, но сейчас ничего не получится. На дело Грача наложен гриф «секретно». Судебное слушание проходило в закрытом режиме, в зал не были допущены даже родственники потерпевших. Позднее, через месяц после оглашения приговора, судебные материалы были изъяты.

– Кем изъяты?

– Сама не могу понять, – пожала плечами Фомина. – У нас такое нечасто бывает. Никаких документов по этому делу не сохранилось. Я ходила в архив, материалов на Грача там нет. В карточке учета записано, что протоколы судебных слушаний временно изъяты. И все.

– Вы меня не обрадовали, – расстроился Девяткин. – Можно узнать хотя бы фамилию судьи?

– Мне очень жаль, – сказала она. – Это закрытые данные.

Девяткин вышел на улицу, бросил костыль на заднее сиденье, забрался в машину и позвонил Маше, хорошей знакомой из информационного центра Главного управления внутренних дел Москвы. Он попросил узнать, какой следователь вел дело некоего Игоря Грача, и уже через пять минут ему сообщили, что следователя зовут Павел Муратов, до выхода на пенсию служил в районном управлении внутренних дел, что рядом с метро «Сокол». Девяткин записал домашний телефон и адрес Муратова, а своей знакомой пообещал купить торт.

– А как же ты его принесешь? – спросила Маша. – У тебя в одной руке палка, в другой костыль.

– На голове, – ответил Девяткин. – Привязать только надо будет покрепче.

Он набрал телефон Муратова.

– Подъезжайте, майор, – сказал бывший следователь. – Буду вас ждать у подъезда на скамейке.

Радченко поужинал в ресторане, а потом перебрался на второй этаж, в пивную, где можно было смотреть футбол на экране большого плазменного телевизора. Игра окончилась вничью. Он допил пиво, спустился вниз, сел в такси и бросил взгляд на циферблат наручных часов: время близилось к полуночи. Чувствуя непривычную тяжесть в желудке, попросил водителя остановиться за квартал до гостиницы, решив, что хорошо бы прогуляться.

Вдохнув вечернего воздуха, Дима почувствовал себя бодрее. Улица была пуста и плохо освещена. Ни пешеходов, ни машин, и окна домов были в основном темны.

Он подумал, что наверняка смог бы навсегда остаться в этом городе. Убежал бы вместе с Галей и сыном от московской круговерти, тесноты, отравленного воздуха и паршивой воды. Купил бы дом где-нибудь в живописном предместье с видом на реку или озеро и наслаждался покоем. Конечно, о столичных гонорарах надо будет забыть. Если повезет, можно устроиться в юридический отдел крупного завода или открыть частную практику. Придется распродать спортивные мотоциклы, потому что дороги тут не созданы для быстрой езды… Что ж, он готов к таким жертвам. Будет ходить в церковь, на-учится жить по средствам, ужинать в ресторанах не чаще раза в неделю, привыкнет к домашней пище, может, даже и огород заведет. Почему бы и нет, черт подери! Последняя мысль показалась настолько забавной, что Дима рассмеялся вслух, представив себя торчащим кверху задом на грядке с редиской или с тяпкой в руках на картофельной меже.

В это мгновение он без причины испытал ощущение тревоги и близкой опасности, будто ночная птица, пролетая мимо, коснулась его темным крылом. Радченко остановился и увидел, как впереди соткались из мрака два темных силуэта. Машина, стоявшая у самой кромки тротуара, дважды мигнула фарами, словно хотела кого-то ослепить.

– Чего, земляк, воздухом дышим? – Один человек, что повыше, шагнул вперед и, учуяв запах пива, улыбнулся.

– Дай пройти, – потребовал Радченко, уже понимая, что будет дальше.

Прямо к его лицу летел мощный кулак. Он успел пригнуться и, захватив руку противника, рванул ее вниз, крутанув по часовой стрелке. Затем отпустил руку и ударил нападавшего носком ботинка в голень. Человек охнул от боли, получил кулаком в левое ухо и растворился в темноте. Из этой темноты появился второй персонаж и тоже выставил кулак, но сделал это слишком медленно. У Радченко осталась в запасе доля секунды, чтобы уйти от удара и отступить назад, ближе к темным кустам и стене дома.

Ребром ладони он наотмашь ударил противника по шее, сам же пропустил два чувствительных удара в корпус и едва устоял на ногах. Сделал еще пару шагов назад, но кто-то уже зашел сзади, ударил по спине, чуть ниже лопаток, палкой или черенком лопаты. Следующие удары пришлись в грудь и в живот.