Дневник. Поздние записи

Я замолчала и вдруг поняла, что у меня настоящие неприятности, потому что я всех мужчин и всегда буду сравнивать с ним. Потому что если посчитать, сколько сделал для меня он, все остальные отвалятся, как ненужная шелуха. Что для меня сделал тот же Немаляев? Ничего. Вообще. И теперь он мне говорит, что я должна ради него пожертвовать тем, кто меня определил как личность?

— Тебе лучше подумать, Юра, может ли с таким раскладом у нас что-либо получиться, потому что я своего решения не изменю.

Глава 10

«Виктор, простите, я так и не узнала Вашего отчества. Мне жаль рвать переписку с человеком, который помог мне в трудной ситуации, но, думаю, Вы согласитесь, что ни для одного из нас добром она не закончится. Признаться, я удивлена, что о ней до сих пор еще не прознали Елисеевы.

Напоследок я бы хотела выразить вам свою искреннюю признательность. Я безумно рада знать, что Дэнни не одинок, что на свете есть человек, который о нем помнит. Обещаю сообщить Вам, если будет что-то важное, или ему что-то понадобится… Мне кажется, фотографии, которые я переслала, изображают этого мальчугана именно таким, какой он есть на самом деле.

До свидания, мне были приятны Ваши письма, признаться, о Вас я раньше думала хуже. И… желаю полного выздоровления после случившегося.

Искренне Ваша, Карина Орлова».

«Дорогая Карина!

Ничуть не удивлен выбором Александра Елисеева. Для нашего мира вы на редкость хороший человек. И прошлое противостояние нас с Вами искренне меня огорчает.

Ничуть не сомневаюсь в ваших словах по поводу Данила. Моему сыну нет ни прощения, ни оправдания за его жестокость по отношению к собственному ребенку, но он упрям и нетерпим. Думаю, не мне вам об этом рассказывать.

О переписке никто не узнает, не волнуйтесь, но если Вам так будет спокойнее, я, разумеется, не стану настаивать.

И благодарю за заботу о моем здоровье, я уже вполне окреп.

Еще раз мои соболезнования по поводу смерти Алексея Орлова.

Искренне Ваш, Виктор Граданский»

Да, мы с ним не прекратили переписку. С тех пор как я отправила фото Дэнни, Виктор стал меня о нем расспрашивать. Я охотно рассказала о нем, о его характере и увлечениях. И хотя поначалу мне казалось, что я не смогу описать ребенка, которого видела считанное количество раз, это оказалось неправдой. Дэнни странным образом был мне родным. Оглядываясь назад, я иногда задаюсь вопросом: а не он ли стал причиной, но которой наши с Лизой пути не разошлись в разные стороны?

— ЕСТЬ! — завопил Андрей, и мы все как по команде вскочили с мест и уставились в монитор. Ждали, да, конечно, ждали.

Каждый год Манфред Монацелли вывешивал список ста лучших программистов современности. Попасть туда было нереально сложно, и, глядя на первую строчку, я вдруг почувствовала, что стены вокруг меня сужаются. Шон Картер. Шон. Картер.

Мой Шон, мужчина, с которым мы прожили вместе два с лишним года, тот, кого я оставила и уехала… Только я это сделала, он выбился в мировые лидеры кибернетики. Что это значило для меня? Должна ли я это была воспринимать как то, что тормозила его раньше? Или, может быть, напротив, зря уехала, а стоило цепляться зубами? И да, профессиональная ревность, конечно. Кто он, кто я.

— Будто ему мало того, что он в двадцать лет стал Бабочкой Монацелли, а чуть позже — ректором одного из лучших киберуниверситетов мира, — раздраженно буркнул Слава. Отдел грустно заржал. На самом деле во всех нас было маловато пороху. Но не в Шоне.

Манфред Монацелли был известен миру программирования своей профессиональной жесткостью. Если ты пришел к Манфреду, но не показал достаточного уровня, тебя клеймили все программистские компании. Считай, карьера загублена. Если же ты приходил и делал все как надо, тебя ждала вечная слава и почет. Список ста лучших программистов современности, работа твоей мечты: когда не ты мечешься в поисках рабочего места, когда тебя приглашают как профи, специалиста в своей области, когда за тобой охотятся весь мир, да еще и предлагает баснословные деньги. На первом месте списка стоял Шон. На втором — Такаши Мияки. На третьем — сын Манфреда — Марко Монацелли. Я тогда еще не знала, насколько судьбоносными окажутся для меня их имена. Тогда мне оставалось только грызть локти и заниматься тестировкой программ.

Но у Жанны на мой досуг оказалось собственное мнение.

— Слушай, так ты спишь с Елисеевым или Лиурманом?

— Что? — удивилась я.

— То! — И начала читать вслух:

«Жена Бориса Лиурмана, более известного в криминальном мире как Лиур, после своего неожиданного появления на вечеринке встретила своего мужа в компании другой женщины — небезызвестной Карины Орловой, которой приписывают роман скорее с Алексом Елисеевым, нежели с Лиурманом. Закончилось все грандиозным скандалом, в результате которого Алекс увез свою возлюбленную, а стены казино еще долго гудели от криков Марины Лиурман».

И пока я не выяснила о себе кучу гадких подробностей, прервала ее.

— С Немаляевым!

У Жанны из пальцев вылетела газета. А мужчины опасливо вытаращились… только вот не на меня, а на дверь.