Дневник призрака

— Все не можешь успокоиться? — рассмеялся Бершадов. — У меня нет ошибок. Я вообще никогда не ошибаюсь, потому что все просчитываю наперед.

— Это… бездушно, — не удержалась Крестовская, — все просчитывать. А как же человеческие чувства? Отношения с женой?

— Как ты понимаешь, жены у меня нет. Понимаю, что ты очень хотела это услышать, — ехидно усмехнулся Бершадов. — Правда, я чуть не женился один раз. Было дело. Но эта дамочка даже не явилась на вокзал. Чем выбрала свою судьбу.

— Свою судьбу? Что это значит? — Зина внутренне содрогнулась.

— Я ее убил, — продолжал улыбаться Бершадов, — ее, а заодно ее приятелей. Очистил, так сказать, город.

— Ты чудовище! Это чудовищно! — выпалила Зина, позабыв о том, что решила себя контролировать.

— Ну да. А я и не отрицаю, — с губ Бершадова не сходила ехидная усмешка. — В нашем деле не нужны человеческие чувства. Это только помеха, преграда. Эмоции лишают человека рассудка и делают из него обезьяну. Так что ты либо делаешь свое дело, причем очищаешь общество, либо просто отходишь в сторону и не мешаешь тем, кто сильнее тебя. Таков закон.

— Закон джунглей, — вздохнула Зина.

— Возможно, — кивнул Бершадов, — но это не самый плохой закон. Так что теперь ты понимаешь, что со мной надо поосторожнее.

— Да… Понимаю, — упавшим голосом сказала Зина.

— Вот и хорошо. Сделаешь правильные выводы. А насчет того, как я вышел на ее след… Всему виной было убийство инженера.

— Убийство инженера? — в недоумении повторила Зина.

— Очень интересное убийство, — губы Бершадова тронула легкая, совсем не ироничная улыбка, и в этот момент он как никогда раньше был похож на человека. От вида этой улыбки у Зины сжалось сердце. В ней отчетливо было видно, каким человеком он мог стать… И каким стал.

— Одной из важных частей работы моего отдела является сбор информации, — продолжил Бершадов, улыбка исчезла, а голос его снова стал четким и жестким, — я должен быть информирован обо всем, и не только о том, что происходит в стране. Надо ли говорить, что когда случаются убийства или другие тяжелые преступления, я получаю информацию об этом из самых первых рук.

— Я понимаю, — кивнула Зина, твердо знающая теперь, на кого работал Кирилл Матвеев.

— Так вот. Ровно год назад я получил информацию о том, что в доках порта, вернее, в одном из далеких бывших деревянных складов, расположенных на самом берегу, найдено тело человека. Это мужчина лет 30–35. И на его теле не было найдено признаков насильственной смерти. Он просто лежал на земляном полу. Мертвый.

— Не было признаков насильственной смерти, — нахмурилась Зина.

— Да, именно. Вижу, ты соображаешь кое-что. Хорошо, — улыбнулся Бершадов, в этот раз — командной, торжествующей улыбкой, Зина уже научилась классифицировать их для себя.

— В мужчине опознали инженера, который работал в одном из технических отделов порта по обслуживанию доков. Название отдела тебе ни к чему… — Бершадов сделал театральную паузу, а затем продолжил: — Мужчину звали Матвей Корнийчук. Уроженец села Жовтое Балтской губернии. В Одессе жил 11 лет. И выслужился по служебной лестнице очень неплохо.

— Матвей Корнийчук? — Кровь отхлынула от лица Зины. — Но это же невозможно! Так звали мужа Марички! Она же носила фамилию мужа! Мария Корнийчук. Девичья была другая. И он умер?

— Не спеши, — Бершадов предостерегающе поднял ладонь.

— Это невозможно! Информация была ложная! — Зина все не могла успокоиться. — Муж Марички был в порядке, она мне сама говорила, что с ним все хорошо, и он работает в порту.

— До конца дослушай, — снова улыбнулся Бершадов, как будто ребенку, который требует конфету. Но Зина не была ребенком, не любила конфеты, и в этой улыбке было для нее что-то жуткое.

— Ладно, — она постаралась взять себя в руки, — говори.

— В первую очередь меня заинтересовала причина смерти. Очень заинтересовала, — спокойно продолжил Бершадов. — Дело в том, что смерть от естественных причин, так, чтобы не было никаких признаков насильственных действий и при вскрытии невозможно было определить ничего другого, кроме природного заболевания, была одной из разработок секретного медицинского отдела, с которым мы сотрудничаем. У них есть много интересных штук. Самая старая — самоубийство по принуждению, с помощью некоего химического вещества. Название тебе не надо. Но самоубийство всегда вызывает вопросы — все же это насилие. А вот естественная смерть — совсем другое дело.

— Естественную смерть сымитировать невозможно, — встряла Зина, — при вскрытии все равно можно определить наличие любого химического вещества. Надо только сделать правильный анализ.

— А кто будет делать анализ, если внешне все выглядит идеально и гладко — к примеру, кровоизлияние в мозг или оторвался тромб? Кому же придет в голову? — рассмеялся Бершадов. — Отдел работал над внешним наличием, так сказать, серьезных причин. И были очень хорошие результаты. Поэтому убийство инженера меня поразило.

— Чем? — не поняла Крестовская.