Дневник. Продолжение

Кто вслушается – друг, кто пролистал – не недруг.
У книг, как у земли, есть потайные недра,
и почва, и сады.

Кому цветок сорвать, кому плодов дождаться,

а осень подойдёт – сбежать из-под дождя-то —
обсохнуть и забыть.

Не всем же в гору лезть и проникать в утробу,

где каждый сердца нерв покажется утроен —
ведь в самом деле боль.

Коснулся, и за то – спасибо. Жизнь едина.

В ноябрьский воздух влит раствор грядущих льдинок —
дождливо. День – любой. Да здравствует любовь.

17 н о я б р я

ПОВОРОТ

Холод – вор. Отбирает тепло
у земли. По Пречистенке ветер.
Далеко наверху протекло
и продуло – хвороба в конверте
нам отправлена. Почта не врёт.
До весны распечатывать будем.
Так и чахнет столичный народ,
распечатав на душу по пуду...

17, 18 н о я б р я

ИГРАЕМ

Играем в мяч. Подача за тобой.
Игра меняет правила по ходу.
Какой горнист нам выдует отбой,
который стряпчий сделает погоду?

А мяч – то мал и мягок, то велик,

и справится – играем не на деньги...
Играем жизнь. Она вот-вот велит
надеть скафандр – попробуйте, наденьте —

не выдержите. Каждый хочет сам

дышать и любоваться Божьим миром.
Живём, как и играем, по часам
таинственным. Она проходит мигом.

18 н о я б р я

ПЕРЕМЕНА

Ноль градусов. Меняет вещество
строение. Меняют суть предметы.
И открывает древние приметы
событий на пороге вещий сон,

которым спим... Прелюдия зимы.

Всего лишь утеплиться. Шарф повесить
потолще... В невозможное поверить —
пробиться! – не возьмёшь тепла взаймы.

Москву люблю (ни слова о плохом...).

Мы будем с ней в обнимку (в раскоряку).
Нас держит золотыми якорями
и маленькой подкованной блохой.

18 н о я б р я

ОБРАЩЕНИЕ

У меня под окном – я с тобою не меряюсь – сад!
Закисаешь везде. На земле уже скоро не хватит
уголков для тебя – пересчитаны списки услад.
Не поможет ещё, раз нутро оторочено ватой.

Только боль оживит. Я видала на пальчике след.

Ах, как радуюсь им, не любимым – и боли, и крови...
А продолжишь считать («ах, везёт!»), задержись на числе
предпоследнем... С последним – закроют.

18 н о я б р я

«А тяготы, отче, не груз, а всё, что имели...»

Отцу Георгию Белькинду

А тяготы, отче, не груз, а всё, что имели.
Натруженных косточек хруст,
положенный поверху руст...
На сердце – что мелем.

Что мелем, то выплачем. Бог Один и свидетель.

Долг так и не выплачен. Плач почти что свирельный.

Свирель ли, слеза ли – одно, как есть, подношенье.

Слова-то – связали: на дно с такими на шее...

18 н о я б р я

НОЯБРЬ 2010

Е.А.

1