Дневник. Продолжение

Мышиный холодок, и запахи, и затхлость,
и вечно не найти, что ищешь... Маска льва
то здесь, то там – по ней пытаешься... Назавтра
придётся повторить вечерний маскарад

...

Продрогнув наконец, с канала на канавку

сворачивая, ждёшь: «последний – и в тепло»...
Но нет, здесь лабиринт – не отыскать каналью,
и боязно чуть-чуть, и знаешь – поделом.

Фонарь, как постовой, едва заметный глазу,

остался за спиной и медленно отстал...
А ветер в материк втыкается, неласков,
толкая взад-вперёд, и водит по мостам...

23 м а р т а

8. К Венеции! Вапоретто

Простолюдин, врезающий соху
в лагуны пашню,
иль вол, покинувший закут,
спеша на пажить...

Не голубых кровей, ей-ей —

скрипит и стонет,
но плугу преданность – проверь! —
большого стоит...

Простолюдин – и тем хорош,

и жнёт, и пашет.
Не засидится тихарём —
«заварит кашу»...

24 м а р т а

9. К Венеции! Вапоретто

Горожане и мы, безымянные, сгрудившись, ждём:
ржа и скрежет не в счёт, он всегда наготове, и баста.
Вольный труженик бодр одинаково и под дождём,
и под солнцем, и в ночь, не задумавшись поколебаться...

Но колебля волну, поспешает на новый причал,

где такие же мы, та же праздность и те же заботы,
и попутно уча без надрыва служить и прощать,
лишь грошовый билет попросив «за науку» за бортом...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Сев в московский трамвай дребезжащий
                                                        и с качкой без волн,
глубоко задышу посреди веницейского моря,
повторяя – «плыви, как ни трудно, а выплыть изволь»...
И не страшен до дна городской прибывающий морок...

25 м а р т а

10. К Венеции! Ответ другу

Отечества и дым нам сладок...

Г. Державин

...И когда кто-то спросит, откуда Венеции «дым» —
не отвечу – зане[1]

далеко он блуждает...Дух творит, где живёт. Ну а тот, кто едва нацедил,
не обрящет и тли на неплодной лужайке.

Не прощает измен Божий дар, хоть держи целый мир

в закромах – как в песок, как меж пальцами – втуне...
Не болит ли в груди? – Попроси «посильней заломить»
у Спасителя душ, и почувствуешь: дымом и дунет...

25 м а р т а

11. К Венеции! Фонари

Эти домики – птичьи ли, рыбьи? – а тянет к окну
разноцветному... Первый изысканней прочих.
Засмотрюсь... И тотчас непременно уткнусь
во второй – ни единый не порчен

неуменьем сложить два-три цвета. Как мастер горазд

ремесла веницейского древнего – зря и тягаться...
Здешних предков огни посейчас неусыпно горят,
в перекличке гондол на водах далеко растекаясь...

Но на привязи флот. Накренившись, чуть дремлет фонарь,

за неярким стеклом пряча тайну живого свеченья...

Так на клиросе в ночь заступает служить пономарь...

Так сияют лучи золотого сеченья.