Дневник провинциала в Петербурге

…тут есть одно недоразумение! — Вероятно, намек на то, что Кюи, так же как и Стасов, являлся сотрудником "С.-Петербургских ведомостей", где регулярно вел отдел музыкальных обозрений, подписываясь знаком ***. Музыкальные вкусы Салтыкова (как и многих других его современников старшего поколения) сформировались преимущественно под влиянием итальянской и французской "большой оперы", что мешало ему оценить по достоинству "новую русскую музыкальную школу" и ее выдаю щихся представителей — Даргомыжского, композиторов "Могучей кучки", равно как и декларации теоретика и пропагандиста этой школы — В. В. Стасова. Отсюда сатирически заостренная тенденциозность ряда суждений и характеристик в этой главе "Дневника провинциала". Какие основания имел Салтыков приписывать «Неуважай-Корыту» враждебные чувства к Даргомыжскому и Кюи — неясно. В VII главе Салтыков подчеркнул, что «Неуважай-Корыто» — единственная личность среди пенкоснимателей, "к которой можно чувствовать симпатию", потому что это "человек убеждений", и что "притворство не в его характере". В то же время нельзя не отметить, что в переписке Стасова последующих лет (разумеется, неизвестной Салтыкову) находится несколько отрицательных отзывов о Даргомыжском, которого он характеризовал как "недостаточно русского", и о Кюи как о "ренегате кучкизма". "Я его самого все больше и больше терпеть не могу", — писал Стасов о Кюи (см. В. Стасов. Письма к родным, т. I, ч. 2, M. 1954, стр. 279), "Свойственная Кюи половинчатость, его постоянные компромиссы, поощряемые холодным скептицизмом, никак не могли удовлетворить цельного, горячего Стасова" (Ю. Кремлев. Русская мысль о музыке, т. II, Л. 1958, стр. 135).

Глава VII

Впервые — ОЗ, 1872, Э 8, "Соврем. обозр.", стр. 340–364.

Глава VII с самого начала работы над нею предназначалась автором не для очередной, июльской книжки журнала, а для августовской. Лето 1872 года (с 3 июня по 15 августа) Салтыков провел в своем подмосковном имении Витеяево, откуда 20 июня он писал Н. А. Некрасову в Карабиху: "Работа моя идет довольно медленно, впрочем, к августовской книжке, наверное, пошлю фельетон…"

В этом «фельетоне» Салтыков намеревался продолжить полемику с "С.-Петербургскими ведомостями". В не дошедшей до нас рукописи содержался ответ на резкий фельетон В. П. Буренина "Г. M. M., осмеивающий г. Салтыкова" (СПб. вед. 1872, Э 170, 24 июня). Рукопись седьмого фельетона была выслана в редакцию 5 июля; в сопроводительном письме от 4 июля Салтыков просил Курочкина: "Если возможно, прикажите его набрать поранее и корректуру пошлите мне и Некрасову… Я возвращу корректуру очень скоро". А 5 июля он писал Некрасову: "Если Вам что-нибудь не покажется, пожалуйста, вычеркните, не церемонясь, а если найдете нужным вычеркнутое чем-нибудь заменить, то пришлите ко мне".

Опасаясь привлекать излишнее внимание к только что получившему предупреждение журналу, Некрасов стремился к прекращению острой полемики с либеральной журналистикой. К тому же В. П. Буренину уже ответил Н. К. Михайловский в июльской книжке в статье "Беседа со старым воробьем" (ОЗ, 1872, Э 7, стр. 179. Литературные и журнальные заметки). На этом основании Некрасов, по-видимому, предложил Салтыкову вычеркнуть в корректуре упоминания о Буренине. Того же мнения придерживался и А. Н. Плещеев, который 26 июля писал Некрасову по поводу августовского номера журнала:

"Салтыковские заметки не попали в эту книжку. Но статья Михайловского — в ответ Буренину — кажется, вышла очень удачна

После этой статьи несколько слов, сказанных Салтыковым о Буренине, в присланном им фельетоне, теряют свою ядовитость".[203]

Одновременно Н. С. Курочкин 26 июля из Петербурга сообщал Некрасову: "Фельетон М. Евгр. получил, он вычеркнул из него места о Буренине. Краевский его подписал, не найдя в нем ничего нецензурного".[204]

В отдельном издании эти купюры при переиздании не восстановлены, в тексты VII главы каких-либо существенных изменений не вносилось.

Буренин в связи с появлением VII главы "Дневника провинциала" пытался исказить смысл сатиры Салтыкова на "либеральное пенкоснимательство", переадресовав его "Отечественным запискам".

"В августовской книжке "Отечественных записок", в фельетоне "Дневник провинциала", наряду с милыми юмористическими игривостями, выражена скорбь о современной литературе… — писал он. — Нельзя не признать, что в приведенном мнении, впрочем, далеко не новом, а напротив, очень и очень заезженном в последнее время, много справедливого

Возьмем хоть "Отечественные записки"… В наипритязательнейшем органе вы встречаете не что иное, как выветрившуюся литературную мумию, которая только по внешности представляется журналом".[205] В следующем фельетоне Буренин советовал Салтыкову "оставить заботы об отыскивании в литературе каких-то пенкоснимателей. Пенкосниматели — это фикция почтенного сатирика, зародившаяся в его воображении вследствие некоторых полемических огорчений".[206]