Дневник путешествия в Лиссабон

И теперь, упомянув о невероятной дешевизне рыбы в девонширских морях и намекнув на ее невероятную дороговизну в Лондоне, я не могу двинуться дальше, не поделившись несколькими наблюдениями с той же целью, с которой разбросал несколько личных замечаний в этом описании путешествия, довольный уже тем, что закончил свою жизнь, а вероятно, и потерял ее, на службе родине, из наилучших побуждений, сопровождавшихся, однако, наименьшим успехом. Цели всегда в нашей власти, а средства – лишь очень редко.

Из всей животной пищи, доступной человеку, ни одна не существует в таких количествах, как рыба. Скромный ручеек, почти не замеченным пробирающийся по обширному плодородному лугу, одарит больше людей мякотью своих обитателей, чем их накормит луг. Но если это верно в отношении рек, это тем более верно в отношении морских побережий, изобилующих таким разнообразием рыбы, что привереда рыбак, вытянув полную сеть, часто выбирает из нее только самую привлекательную часть, остальное же бросает гнить на берегу.

Если это так, то следует, видимо, полагать, что с рыбой ничто не сравнится количеством, ни, значит, дешевизной и что природа предусмотрела такие неисчерпаемые запасы ее с особенным умыслом. В сотворении наземных животных она действует так медленно, что у наиболее крупных из них одна самка редко когда рожает одного детеныша в год, после чего требуется еще три, четыре или пять лет, пока тот вполне разовьется. И хотя четвероногие размером поменьше, особенно дикие, так же как и птицы, размножаются гораздо быстрее, никто из них не угонится за водяными жителями, из коих каждая матка дает ежегодное потомство, которое подсчитать почти невозможно и которое во многих случаях уже через год достигает известной зрелости.

Так что же должно бы быть так изобильно и так дешево, как рыба? Что должно бы быть пищей бедняков? Во многих местах так оно и есть и, может быть, вечно будет в больших городах, всегда расположенных близко от моря или у слияния крупных рек. Как же получается, не будем искать далеко, что в нашем Лондоне дело обстоит совсем иначе, что, если не считать килек, ни один бедняк из ста не знает там вкуса рыбы?

Вкус и аромат ее, правда, так великолепен, что превосходит умение французской кухни усладить небо богачей чем-либо более изысканным, так что рыба как обычная еда бедняков могла бы слишком уравнять их с вышестоящими в важном вопросе принятия пищи, в чем, по мнению многих, и состоит главная разница в счастье, как его понимают разные люди. Но этот довод я предлагаю отбросить: будь ортолан величиною с журавля и будь их не меньше, чем воробьев, я считал бы разумным кормить бедняков этим лакомством, в частности, для того, чтобы богачи поскорее убедились, что и воробей, будучи так же редок, как ортолан, куда лучше, потому что представляет собой большую редкость.

Изнеженным натурам всегда подавай птичье молоко, но честный голод будет утоляться количеством. Чтобы не искать более глубоких причин этого зла, я считаю вполне достаточным предложить от него кое-какие лекарства. Для начала смиренно предлагаю абсолютную необходимость повесить всех торговцев рыбой в Лондоне и его окрестностях, и если еще недавно люди мягкие и неторопливые считали, что зло, на которое жалуются, можно убрать более мягкими методами, я думаю, что сегодня нет людей, которые бы считали возможным использовать их с успехом. «Cuncta prius tentanda»[98] – это можно было отстаивать с некоторым правдоподобием, но теперь можно возразить: «Cuncta prius tentata»,[99] – потому что, право же, если несколько монополистов-рыботорговцев сумели погубить отличный план закона о Вестминстерском рынке, о принятии которого так радели столько мировых судей, а также и других умных и ученых людей, что о них можно смело сказать: они приложили к этому делу не только свои мозги, но и плечи, – напрасной будет попытка какой-нибудь другой группы людей искоренить такое стойкое безобразие.[100]

Если я услышу вопрос, нельзя ли подвести этот случай под букву какого-нибудь ныне существующего закона, карающего смертью, я отвечу, краснея от стыда: нет, нельзя, хотя ни одно преступление так не заслуживает наказания; но средство тем не менее может оказаться действующим мгновенно, и если бы провести законопроект в начале ближайшей сессии и придать ему силу закона сейчас же и там было бы сказано, что морить голодом тысячи бедняков, – уголовное преступление, без смягчающих обстоятельств, рыботорговцев повесили бы еще до конца сессии.

Второй способ накормить бедняков если не хлебами, то рыбами – это предложить судейским осуществить хотя бы одно из парламентских постановлений о сохранении молоди в Темзе, в силу которого тысячи насыщались бы таким малым количеством настоящей рыбы, какое сейчас поглощает совсем небольшая часть людей. Но если рыболов может прорваться сквозь самую крупную сеть парламентского постановления, можно быть уверенным, что собственную сеть он так расположит, что сквозь нее не проплывет и мельчайшая рыбешка.