Дневник путешествия в Лиссабон

В таких случаях тщетно взывал бы благочестивый язычник к Нептуну, Эолу и прочим морским божествам. Не поможет и молитва христианина-капитана. Пока вся команда на берегу, ветер может меняться как хочет, а корабль, крепко вцепившись в грунт якорем, будет недвижим, как узник в заточении, если только, подобно другим беглецам из тюрьмы, силой не вырвется на волю для лихого дела.

Как милости ветра и королевского двора нужно хватать при первом же дуновении, ибо за сутки все опять может измениться, так и в первом случае потеря одного дня может оказаться потерей целого рейса, ибо хотя людям, мало понимающим в навигации и видящим, как корабли встречаются и расходятся, может показаться, что ветер дует одновременно с востока и с запада, с севера и с юга, вперед и назад, однако ясно другое: так устроена земля, что даже один и тот же ветер не всегда, в отличие от одной и той же лошади, приводит человека к цели его пути; напротив, ураган, о котором моряк вчера так усердно молился, завтра он может столь же усердно проклинать; а всю пользу и выгоду, которая проистекла бы для него от завтрашнего западного ветра, можно списать и вычеркнуть, если пренебречь обещанием восточного ветра, который дует сегодня.

Отсюда следует горе и бесчестье ни в чем не повинного капитана, убытки и разочарование достойного купца, а нередко и серьезный ущерб для торговли нации, чьи товары лежат непроданные в каком-нибудь иностранном складе, потому что рынок перехватил конкурент, чьи матросы лучше ему подчиняются. Чтобы избежать этих неприятностей, осмотрительный капитан принимает все доступные ему меры: заключает со своими матросами строжайшие договоры, которыми связывает их так откровенно, что только самый умный из них или самый ничтожный могут безнаказанно их нарушить. Но по одной из этих двух причин, о которых я не хочу говорить подробно, матрос, как и его брат угорь, так скользок, что его не удержишь, и ныряет в свою стихию, совершенно не заботясь о последствиях.

Честно говоря, мало веры любому договору с человеком, которого разумные жители Лондона называют дурным; какую бы строгую бумагу он ни подписал, в конце концов она силы не имеет.

Как же быть в таких случаях? А вот как. Призвать на помощь этого грозного судейского, мирового судью, который может (а иногда так и делает) нелицеприятно отнестись к хорошим и дурным людям, и хотя лишь изредка простирает свою власть на великих, никого не считает слишком мелким для задержания, но любого червяка так прочно захлестывает своей петлей, что тот бывает не в силах выбраться никуда, кроме как на тот свет.

Так почему бы при нарушении этих договоров не обращаться тут же к ближайшему мировому судье, а того не уполномочить препроводить нарушителя либо на корабль, либо в тюрьму - по выбору капитана, и либо там, либо тут приковать за ногу?