Дневник режиссера. Комедии. Гайдай, Рязанов, Быков, Чулюкин, Серый, Фетин, Коренев, Оганесян

Монтаж фильма начался еще в период съемок — 25 апреля — и длился два месяца. Согласно финансовым документам, гонорары создателям фильма были выплачены следующие: Э. Рязанов — 3000 руб., А. Мягков — 2250 руб., Б. Брыльска — деньги выплачивались в польских злотых, Ю. Яковлев — 1275 руб., А. Ширвиндт — 488 руб., В. Талызина — 452 руб. (плюс 267 руб. за дубляж Б. Брыльской), А. Белявский — 396 руб., Г. Бурков — 256 руб., О. Науменко — 213 руб., Л. Ахеджакова — 187 руб.

Брежнев спасает фильм

25 июня на «Мосфильме» принимали комедию Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». Стоит отметить, что поначалу метраж фильма был определен в 4100 полезных метров, но по ходу работы Рязанов решил его увеличить еще на четыре части. В итоге фильм вырос до 5252 полезных метров, но нисколечко от этого не пострадал, а даже, наоборот, выиграл. Это, кстати, отметили и все члены худсовета, собравшиеся на обсуждение ленты. Фильмом оказались довольны практически все: и мосфильмовцы, и сам заказчик в лице Гостелерадио. Только Госкино было недовольно, поскольку у его председателя Филиппа Ермаша были плохие личные отношения с председателем Гостелерадио Лапиным. «Ты нас предал! — заявил как-то в приватной беседе Ермаш Рязанову. — Создал нетленку, но не для нас, а для телевидения». От такого заявления у режиссера на какое-то время пропал дар речи. Исходя из этих слов можно было подумать, что он снял свой фильм не для советского, а для какого-нибудь уругвайского или американского телевидения.

По желанию руководства Гостелерадио «Иронию судьбы» решено было показать в новогодние праздники. Но буквально за месяц до премьеры случилось событие, которое могло весьма плачевно сказаться на судьбе фильма.

В первые дни декабря в Доме творчества телевизионных работников в Софрине проходил очередной семинар. На него съехались со всей страны председатели партийных бюро республиканских, краевых и областных комитетов Гостелерадио. Пользуясь таким случаем, председатель Гостелерадио СССР Сергей Лапин послал им для просмотра «Иронию судьбы, или С легким паром». Хотел проверить их реакцию на нее. Через сутки Лапин приехал в Софрино и, выступая перед семинаристами, поинтересовался: «Как вы считаете, можем мы показать «Иронию судьбы» советскому народу?» Ответ был единодушным: нет. И партийные чиновники стали наперебой объяснять Лапину причины такого ответа: дескать, в фильме прославляется пьянство, поощряются любовные измены и т. д. и т. п. А Лапин слушал выступающих и улыбался. Дело в том, что незадолго до этого глава Гостелерадио провел точно такой же эксперимент с Леонидом Брежневым, и тот просмотр закончился диаметрально противоположным результатом: картина генсеку очень понравилась. В отдельных местах он так смеялся (особенно в эпизоде, где друзья выпивают в бане), что Лапин искренне поражался: таким веселым он генсека еще не видел. И Брежнев дал «добро» на выпуск картины на всесоюзный экран. Так что мнение софринских семинаристов для Лапина уже ничего не значило: он таким образом развлекался.

Эпохальная премьера

1 января 1976 года Эльдара Рязанова срочно вызвали в Останкино, чтобы он внес правки в свое вступительное слово перед премьерным показом фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!», который намечался на 17.45 по московскому времени. Это выступление было записано накануне и, по мнению Рязанова, не содержало в себе ничего крамольного. Но тэвэшное начальство посчитало иначе. А не понравилось им следующее: во-первых, то, что Рязанов поблагодарил телевидение за то, что оно предоставило для его картины такой замечательный день, как 1 января (эта реплика показалась боссам с ТВ издевательской), во-вторых — фраза о том, что фильм является «рождественской сказкой для взрослых» (здесь режиссера обвинили в пропаганде религии). В итоге Рязанову пришлось срочно мчаться на Королева, 12 и заново записывать свою речь. Вот как он сам об этом вспоминает:

«Огромное здание телецентра было пустынным. Лишь в одном из павильонов копошилось человек пятнадцать — оператор, звукооператор, видеоинженеры, микрофонщики, осветители, администратор и два куратора из парткома, призванные проследить, чтобы я все сказал, как надо. Все эти люди были вызваны специально в праздничный день для того, чтобы осуществить две абсолютно несущественные поправки, не имеющие никакого, как вы понимаете, значения. Но какой-то, видно, высокий руководитель произнес глупость, и все исправно принялись ее исполнять, невзирая на бессмысленную трату денег и времени. Я сел перед телекамерой и на этот раз не поблагодарил телевидение, а также обозвал свою ленту не рождественской, а новогодней сказкой. Через несколько часов я увидел на телеэкране свое вступительное слово, а затем пошел фильм…»