Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

Не предложить им единую альтернативу сейчас, не создать отдельного и вместе с тем ассимилированного культурного пространства, использовать тактику притеснения или, наоборот, излишней лояльности – значит повторить украинские ошибки, получив бредящий враждой регион. Допустить этого нельзя: ведь при должной работе крымские татары из дестабилизирующего фактора могут превратиться в фактор созидательный. И тут прежде всего необходимы максимальная прозрачность диалога и конкретные экономические программы.

Невозможность острова Россия должна принять Крым

13.04.2015

В ближайшее время появится не один десяток размашистых проектов о Крыме как земле, необычайно важной для России. И чувство гордости, густо замешанное на патриотизме, должно будет проснуться в аудитории. Так задумывается. Для эффектной иллюстрации уже хрестоматийных слов Владимира Путина о Крыме и Севастополе, имеющих огромное цивилизационное и сакральное значение для России.

Но правильные слова есть, а внятного понимания нет. Хотя, казалось бы, о колоссальной важности региона говорит, не раз акцентируя внимание, сам президент. Да и та эйфория, что царила в Крыму и по всей России во время присоединения полуострова, – разве она может лукавить?

Всё так, но только лишь на первый взгляд. Потому что со временем из толщи российской многострадальности появляется всё больше обломков и рифов, угрожающих пронзить крымский линкор, возвращающийся в родную гавань. А рядом, сужая круги, поджидают голодные до новой плоти акулы.

И вот уже бывший министр финансов Алексей Кудрин легко и быстро считает, во сколько обойдётся России аннексия Крыма, называя чудовищную цифру – 150–200 миллиардов долларов за ближайшие 3–4 года. Ему вторят другие авторитеты из власть имущих: мартовские решения по включению мятежного полуострова в состав РФ стали серьёзной, если не роковой ошибкой. Тут же находятся орды публичных людей, которые с разной степенью осторожности давят на совесть, мораль, повторяя, что так действовать, в общем-то, было нельзя да и незачем. За этой видимой, говорящей частью антикрымской колонны следуют обычные люди, которые, пожалуй, и не очень-то против крымского воссоединения, – отчего лишнее в дом не притащить? – но только лишь, если за это ничего не будет.

Между тем жить в России, усилиями как западных санкционеров, так и собственных ренегатов и разгильдяев, становится всё труднее. Народ недоволен, но есть и другие, удовлетворённые: одним нужен повод для активизации сдерживающей политики, другим необходима причина для оправдания. Потому самое время – заговорить об аннексии Крыма. Не будь его, вкрадчиво или громоподобно доносят нам, жили бы россияне ну если не припеваючи, то вполне терпимо, как раньше. А теперь, простите, вы сделали выбор.

Рискованной казалась уже сама изначальная формулировка: «Россия спасла Крым». Да, во многом это действительно так, но слишком много у неё спекулятивных оттенков. Спасти можно любя, а можно и потому, что так получилось. В Китае, к слову, есть традиция, согласно которой обязанным на всю жизнь остаётся не тот, кого спасли, а тот, кто спас, ибо он сделал весьма полезное для себя дело.

В ситуации с Крымом есть аналогия и с тем, как семейная пара решает усыновить ребёнка. Загоревшись, они, питаемые благими побуждениями, усыновляют или удочеряют создание. А потом начинают мучиться. Семейного бюджета не хватает, ведёт себя чадо не так, как представлялось, способности у него не те, да и вообще – не поспешили ли? Обуза – терзаются и родители и ребёнок. Взрослые сокрушаются: «Ох, да что же за наказание?» И тут же как бы успокаивают себя: «Ну, ничего, зато доброе дело сделали, таков, видать, наш крест». А что чувствует при этом ребёнок, насколько он виноват – не суть важно. Хотя брали чадо не столько ради него, сколько ради себя. Для полной, здоровой семьи.

Смутные времена после воодушевления, эйфории Крымской весны, конечно же, предугадывались. И вместе с тем многие оказались к ним не готовы. Разговоры «мы вас спасли» ожидаемо трансформировались в «вы нам должны». Казалось бы, главное достижение внешней политики России в её постсоветской истории постарались представить ошибкой и даже провалом. Теперь есть задача: сделать так, чтобы «Крымнаш» рождал исключительно негативные коннотации.

Полуостров представляется заржавевшей воронкой, куда в немыслимых количествах сливаются федеральные средства. Туда, болтает оппозиционный агитпроп, направлены все устремления правительства, оттого ущемляются иные российские регионы. «У нас что, своих нищих областей мало? Им внимания уделять не надо?» – завывают западные ветра. И некоторые в ответ подхватывают: «Почему это я ужиматься должен? Мы Крым разве для того брали? Поеду-ка я лучше в Турцию отдыхать».