Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

Главное же разделение произошло в сердцах и душах людей, сепарация прошла по линии крови: украинцы стали врагами друг другу. Научились оправдывать смерти, которые также стали разделять на правильные и неправильные.

И тем страннее, что сегодня, 21 ноября, президент Украины постановил отмечать День достоинства и свободы. По словам Порошенко, во время Евромайдана украинцы «продемонстрировали свою европейскость, достоинство, своё стремление к свободе».

Не знаю, что такое «европейскость», но если это синоним глупости, то возможно, а глупость всегда стремительна, глупец не ведает сомнений, он всегда уверен в собственной правоте, и оттого столь опасен для идеи добра.

Но всё же, когда неизбежно рассеется морок, тогда станет ясно, что Евромайдан приговорил Украину. Если что и делать 21 ноября, так это скорбеть. Скорбеть по всем убитым и разделённым.

Зима 2014–2015

Усталость, вяжущая, сковывающая, всепроникающая. Вялость мозга, ломота мышц. Вот что навалилось тогда, в декабре 2014 года, на многих из нас.

Донбасская рана не затянулась, наоборот, она кровоточила всё сильнее, страждущие не утешились, слепые не прозрели, но страдания, ужасы оттеснились – намеренно или естественно – замшелой обыденностью. И обстрел «болванками предсказуемости» продолжился ещё активнее: одни и те же слова, одни и те же картинки, расшатывающие, дестабилизирующие сознание.

Год назад люди Евромайдана стали жертвами дьявольского психологического эксперимента, теперь его влиянию подверглись все мы. И с ним не справились. А потому, как свойственно людям, попытались адаптироваться, отстраниться.

Усталость, скатывающаяся в отчаяние, переборола благие побуждения и стала главной доминантой войны. Бойня, на первый взгляд, проходившая на конкретной территории, перекинулась и на другие зоны, локальный конфликт превратился в глобальный. Речь, конечно, не столько о географии, сколько о психологии, экономике, политике, сфере духа. Донбасская война уничтожала здоровье, благосостояние, рассудок многих из тех, кто никогда не был и даже не собирался быть там, где звучали выстрелы.

Время классических войн прошло. Формат «стенка на стенку», когда страны и народы сходились в битве, перестал существовать. Взять условные Москву или Берлин – подобные цели больше не были конечными. Слишком много групп переплелись в хаосе борьбы, и зачастую противники обречённо закольцовывались друг на друга: смерть одного породила бы смерть другого, точно сиамские близнецы, ненавидящие, мечтающие уничтожить друг друга, но неспособные существовать по отдельности.

Донбасская война уничтожила прежнее понимание категорий «чужой – свой», «враг – соратник». Столь много в ней накопилось неоднозначности. Накопилось как из-за внутренней специфики, так и из-за общего мироустройства в целом. При этом выгода всегда на первом месте.

И её жертвами, заложниками стали прежде всего убитые, раненые, страдающие люди Донбасса. О них вспоминали лишь тогда, когда необходимо было обвинить врага, с которым уже вскоре можно было обсуждать газовые или угольные контракты, а до этого – «Украина/Россия/ЛДНР убивают людей». Так папский легат во время Крестового похода против катаров на вопрос, как отличить еретиков от истинных христиан, ответил: «Убивайте всех! Бог опознает своих».

Рядовым гражданам было не до разборов – их изматывала повседневность, а те, кто был на виду: политики, журналисты, писатели, общественные деятели, политологи, заняли весьма предсказуемую позицию, забетонированную, точно у мертвецов или олигофренов, несмотря на меняющиеся события и обстоятельства. Боязнь чуть изменить ракурс, взгляд, настроения сначала довлела над ними, а после отпала за ненадобностью; ересь поработила их. «Сон разума породил чудовищ».

Война стала лакмусом не только для экономики, политики России и Украины, но и, главным образом, для сферы интеллекта, души и духа. Диагностировалось смертельное заболевание. Пастырь оказался неотделим от паствы, стал полностью зависимым от неё. Надо было лишь эффектно артикулировать ложь, так, чтобы у обманутых не возникало дискомфорта от своей обманутости.

В войне и мире, слепленных из противоречий и несоответствий, по принципу борьбы и единства противоположностей родился диктат однозначности, вытеснивший за границы сознания любые сомнения, любые старания понять другую сторону. Исключи маркеры с названиями стран, городов, с фамилиями и именами, и аудитория никогда бы не сообразила, о ком вещают в очередном выпуске зомбоновостей – об Украине или России. Любая информационная доза синтезировалась по одному и тому же принципу: у нас – в общем-то всё хорошо, а у них – всё очень плохо.

И в Украине, и в России люди страдали от одного и того же, реакция их была идентична. Одна плоть, одна суть. Но кому-то очень не нравилось это. Кому-то было важным не просто разделить россиян и украинцев, но и заставить их радоваться неудачам друг друга. Получилось.