Дневник русского украинца

И в то же время – это не наша война. Она рядом, но не здесь. Она с ними, но не с нами. Это они – условные люди – гибнут под бомбардировками и артобстрелами. Это они сидят без электричества, воды, газа. Это их дети прячутся в подвалах и писаются, когда слышат шум. Чудовищно, но не с нами.

А мы здесь – в торговых центрах или квартирах, в офисах или кафе. Пьём, кушаем, целуемся, улыбаемся. И нас не обвинить в этом, правда?

«Страшно, конечно, но что ещё остаётся? Только жить!» – сказал мне знакомый, когда я рассказывал ему о девушке и ребёнке, погибших во время бомбардировки. И по-своему он прав. Смерть и жизнь всегда рядом. А уныние – страшный грех.

Ведь мы – хорошие люди. Сострадаем. Отсмеёмся в кафе, пабе. Придём домой, включим телевизор, охаем, ахаем: «Бог ты мой, опять Луганск бомбят, люди гибнут…» Как-то так, правда?

А тут моей знакомой – назовём её так – приходит письмо в «Одноклассниках». Смысл его таков: «Помогите деньгами. Не могу уехать из городка под Донецком. Нас бомбят, убивают». Капслоком набрано. С ошибками. И знакомая, показывая письмо, спрашивает:

– Что думаешь?

И сама за меня отвечает:

– Я вот думаю, что аферист! Слишком много ошибок!

Ей всё ясно. И возможно, она права. Ведь о таких мошенниках где-то писали. Но что если нет, и человек умирает?

В Крыму, Киеве всё чаще слышу жалобы на беженцев. Мол, не хотят работать, мусорят, пьют, хулиганят. И вообще им в лагерях хорошо. Так чего возмущаться, плакаться?

Я захотел увидеть. И поехал в лагерь беженцев. Пообщался с ними. Написал текст «Блаженны страждущие». И выслушал столько недовольных речей! Мол, для чего защищать их, алчущих, нерадивых?

Мне даже позвонил один крымский чиновник. Угрожал, обвинял. Нельзя так писать, а надо только хорошее. Я сказал ему: «Вы приезжайте…»

Да, я знаю, не все они, выехавшие из Донбасса, святые. Есть проблемы. У них, с ними. И некоторые действительно приехали в Крым отдохнуть. И многие ведут себя недостойно. Я понимаю, розовые очки давно сняты.

Но я о другом. О такой вот картинке. Вы сидите дома, кушаете, например, арбуз, и вдруг в соседнее здание – прямым попаданием бомба, на улице – крики, трупы, кровь и женщина с оторванными ногами. А у вас дети, вы и сами логично хотите жить. Хватаете два чемодана, накидав в них что попало, и, спасаясь, мчите в другой город, натерпевшись по дороге всякого, но в основном дрянного.

Отношение к беженцам, к войне – лакмус состояния нашей души, «заключённой в плоть умирающего животного». Скрытой за копотью обид, лжи, разочарований. В это страшное, зябкое время.

Хотя, казалось бы, нас не распинают, не кидают львам, мы свободно исповедуем Веру, а наши храмы стоят, сияя золотом куполов. Но, может быть, это даже хуже.

Потому что в обыденности, суете, в сугубой прозе жизни человек мельчает, чахнет. Превращается в набор функций. Вот он поел, включил телевизор, сделал отчёт. И так, между делом, скоротал день. Помолился, дай Бог, на ночь. И спать. А тут – тяжкое бремя испытаний, вот незадача.

Да, в самом пекле, жерле войны чаще всего нет ничего витального, героического. Пусть и есть место подвигу, хотя в целом – боль, страх, грязь, безысходность. Но вопрос – в фокусировке, реакции на всё это.

Я прихожу в севастопольский храм, слушаю, как батюшка обличает грехи украинского правительства. Резко, грубо, призывая к жутким в своей бескомпромиссности поступкам. А раньше я стоял на Майдане и слышал, как священники, работая кадилом, словно башенным краном, гнали на войну, убивать инакомыслие, инакомыслящих. С именем Господа на устах.

Паства рубит в ответ, крошит. Суждения – едкие, злые, горделивые. И вот уже вместе с грехом надо уничтожить и грешника.

Странно подобное слышать от христиан. Пусть и справедливо отчасти. Но «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас… ибо если вы будете любить любящих вас, то какая вам награда?»

Молитва за врага – столь тяжко. Прощение убийц – так невообразимо. Спасение ближнего – столь обременительно.

Непопулярные вещи, но и православие – не леденец на палочке, не только лишь куличи на Пасху. Ибо «не можете служить Богу и маммоне». Ибо «пойди, продай имение твоё и раздай нищим». Ибо «если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её».

«Малое стадо» – так нарёк христиан Господь. Не многие готовы разделить путь.

А что, если Судный час завтра? И разверзнутся небеса, и Господь будет судить? Кто верит в это? Так, чтобы до конца? Так, чтобы до покаяния?

Ведь то, что происходит сейчас, – не война между Россией и Украиной, Востоком и Западом, ДНР и Киевом, ополченцами и карателями. Нет, это наша личная битва. Наш судный час, здесь и сейчас. Когда какою мерою будем мерить, такою и нас будут мерить.

Говорим, судим – достаточно, а вот творим мало. Благого же творим – ещё меньше.

Да, на этой войне нет победителей. Но может быть очищение. Может быть место добротолюбию, состраданию и милосердию. Стоит лишь захотеть. Надо лишь захотеть.