Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152

– Ридна зэмле! Мы вэрнулысь до тэбэ... назовсим!.. Тоби на радисть, маты Вкрайино, поганому ворогови на смэрть! – Он смутился, прижал к груди кулак с землей и, отойдя в сторонку, незаметно смешался с бойцами.

Механик-водитель Кураев:

– Мой дом за тысячи километров отсюда, но враг украинца – это смертельный враг и казаха, потому что Родина у всех нас одна. Клянусь драться за нашу Украину, как за свой отчий дом!

Раздвинув баб и девчат с мокрыми глазами на улыбающихся лицах, медленно подошел к «трибуне», опираясь на длинный посох, высокий высохший дед, с бронзовым лицом в серебряном окладе бороды, с ясными по-детски глазами. Выпрямившись, он неторопливо снял старую выгоревшую брылю с обвисшими полями, кашлянул густо и заключил:

– Добрэ, сынкы, воювалы, добрэ и сказалы. Спасыби вам. И дай вам Бог скорише зныщиты усих фашистив и повэртатыся до дому.

И старый крепко обнялся с нашим капитаном.

Митинг окончился. Женщины торопливо суют солдатам спелые яблоки, синевато-фиолетовые и желтые сливы, красные, как кровь, помидоры, приговаривая ласково: «Что Бог послал, а немец не сожрал».

С головной машины раздался громкий голос капитана Стегленко:

– К машинам! По местам! Заводи!

Колонна боевых машин медленно миновала улицу с бегущими по обочинам и что-то кричащими ребятишками, с девчатами, машущими вслед платочками, и, выйдя в поле, устремилась дальше, набирая скорость.

В один из этих очень жарких (не только из-за солнца) дней сводная батарея нашего полка – всего три машины, – оторвавшись далеко от своей пехоты, остановилась прямо на полевой дороге, на самом верху холма с пологими, спокойными склонами. Дальше двигаться одним было опасно, а отсюда отличный круговой обзор.

Сплевывая мелкий сухой песок, постоянно хрустящий на зубах, экипажи, оставив по наблюдателю на каждой башне, располагаются в куцей тени своих машин для перекура. Водителей   без труда можно узнать по воспаленным, покрасневшим глазам.

Знойно и тихо. Над отдаленными холмами струится марево, в начинающей увядать траве упоенно стрекочут невидимые степные музыканты. Время тянется томительно медленно, начинаю клевать носом. Вдруг с последней машины громко крикнули: «Внимание! С тыла подходит наша пехота!» Все лениво повернули головы в ту сторону, где проселок, окаймленный редкими пыльными кустами, делает крутой поворот и скрывается под бугром, но ничего не увидели. Только спустя несколько минут в поле нашего зрения возникла голова, затем плечи – и вот уже одинокая фигурка движется по дороге, вздымая облачка легкой желтой пыли при каждом шаге. Когда солдат поравнялся с нашей небольшой колонной, все мы невольно заулыбались: очень уж мал был ростом и забавно выглядел этот первый вестник нашей славной «царицы полей». Наискось, поперек груди солдатика висел на укороченном ремне ППШ, казавшийся непомерно большим. Из-за автомата выглядывал вздернутый веснушчатый нос и поблескивали живые, совершенно ребячьи глаза. Маленькая пилотка надвинута на бровки, добела выгоревшие на летнем солнце. Обмундирование, однако, перешито по росту и хорошо подогнано, только сапоги великоваты. Вся одежда, от пилотки до сапог, запорошена пылью.

Подойдя к нашей машине, он поздоровался, стараясь говорить басом, но это у него плохо получалось. Заметив наши улыбки, обиженно насупился.

– Эй, солдат! Ты что же, один наступаешь? – весело поинтересовался кто-то из самоходчиков, исподтишка подмигивая товарищам.

– Не, с ротой.

– С какой ротой? Это которая никак не может вырваться из населенного пункта Казачья Лопань? Говорят, она попала там в окружение...

Парнишка недоуменно заморгал белыми ресницами, всматриваясь в непроницаемо серьезное лицо шутника:

– Как же так? Мы ведь немца из Лопани выбили... там бой был.

– Это мы знаем, поддерживали вас... и видели, как ваших окружили...

– ?? – Незнакомец тревожно переступил с ноги на ногу.  

– ...тамошние хозяйки.

Все, слышавшие этот разговор, покатились со смеху, захихикал и парнишка. Кто-то дружески обнял его за плечи, а техник-лейтенант Скоморохов, водитель с первой машины, харьковчанин, сказал смеясь:

– Так что, брат, придется тебе занимать здесь вместе с нами круговую оборону и загорать, пока твои победу празднуют. А казачки там добрые – ты не опасайся.

– Садись-ка к нам в тенек, перекури, – протянул кисет Петров.

– Некурящий я, – мотнул головой парнишка, и сквозь загар и пыль на его щеках пробился румянец. – Весело у вас, – переключился он на другую тему, – здорово подначиваете... А наши поотстали. С зорькой выступили и все идем да идем почти без передышки. Я-то легкий: у меня один автомат.

Он уселся под бортом самоходки, положил ППШ на колени и попытался выбить из гнезда круглый толстый диск, но тот не поддавался. Смутившись еще больше, маленький солдат проворчал:

– Туго снимается, ч-черт!

– Дай-ка попробую, – предложил я.

Диск в самом деле сидел очень туго, и детской руке совладать с ним было не под силу.