Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152

В один из последних дней июня, когда учебные занятия уже шли полным ходом, случилась неожиданная встреча. Во время короткого перерыва старательно надраиваю успевшие запылиться здоровенные солдатские ботинки с верхом из свиной   кожи. Это было возле нашей казармы, в специально отведенном месте. Вдруг сзади кто-то окликает меня молодым, неокрепшим, но приятным баритоном, с удивительно знакомыми нотками в голосе. Окликает по-домашнему! Оглядываюсь: Юра! Мы крепко обнялись, чуть было не расцеловались на радостях, но, блюдя мужское достоинство, только потискали друг другу бока и похлопали по спинам: перед казармой приводило себя в порядок все мое отделение. Отстранившись немного, во все глаза разглядываем друг друга, не в силах заговорить от переполняющих нас чувств: друзья встречаются вновь! Передо мной стоял не тот, прежний смоленский Юрочка, хилый девятиклассник с тоненьким дискантом, а крепкий, плечистый и статный юноша, с коричневым от загара лицом и выпуклым умным лбом. Аккуратный свитер плотно облегал раздавшуюся грудь. Торопливо перебрасываемся короткими фразами. Юрка прибыл сюда из Свердловской авиаспецшколы, куда поступил в десятый класс. Жизнь в спецшколе великолепно подтянула его и изменила к лучшему. В Свердловск он был эвакуирован вместе с матерью (она медсестра). За две-три минуты мы успели коротко сообщить друг другу о матерях, вспомнить Смоленск, нашу 4-ю школу, одноклассников и учителей. Юра так и просиял, узнав, что Володя Стефанов тоже здесь, в ЧВАШМ. И каким все показалось нам тогда невыносимо далеким, а потому невыразимо прекрасным и бесконечно дорогим...

– Ста-ановись!

И больше нам с Юрой встретиться в ЧВАШМ ни разу не удалось: карантин у вновь прибывшей партии ребят закончился, и мой школьный товарищ и друг попал в другой батальон.

А фашисты все настойчивее рвутся к Севастополю – последнему оплоту нашему в Крыму, все теснее смыкается вражеское кольцо, и все упорней и яростней бои у самых стен героического города – города русской морской славы.

28 июня

Немцы начали новое наступление на Воронежском направлении. Без прошлогодней прыти, разумеется, но все-таки прут вперед. Тяжелые мысли одолевают только после отбоя, потому что днем раскисать некогда: он заполнен до отказа и расписан по минутам. Да так оно и лучше.  

Занимаюсь полурассеянно, как и в десятом классе, но все равно иду хорошо по всем дисциплинам, несмотря на то что с техникой столкнулся впервые (трактор не в счет). И с какой техникой! На доску показателей соцсоревнования между отделениями смотреть не стыдно.

Немножко смешно повторять азы алгебры после бинома Ньютона, извлечения корней разных степеней и прочих математических премудростей. Неужели нельзя пересмотреть учебные программы, имея в виду курсантов с десятилеткой, чтобы использовать высвободившееся время на что-то более важное? Или просто сократить сроки обучения? Но в армии не задают вопросов, а выполняют приказы.

В теории-то мы почти все сильны – труднее приходится в учебных цехах, где нас знакомят с кузнечным, слесарным, столярным и тросозаплетным делом. В тросозаплетном цехе я заработал первую (правда, она оказалась, к моей гордости, и последней) двойку за указательный палец, который проколол проволокой при сплеснивании двух обрывков стального тросика. Работа была выполнена по всем правилам, и на мой недоуменный вопрос (штатское любопытство!) по поводу столь низкой оценки преподаватель строго ответил, что исколотыми и побитыми пальцами хорошо работы не выполнишь, а кое-как делать в авиации не положено: самолет – не телега. Кроме того, добавил он, для ремонта машины в боевых условиях время в вашем распоряжении может быть самое ограниченное. Выводы он предоставил мне сделать самому.

Выводы, конечно, мы делали, но все равно на первых порах стукали молотками по пальцам, кололи и обжигали их, пока не выработались необходимые навыки. Мы долго вспоминали с улыбкой, как однажды Ефим Аронович из нашего учебного отделения, обрабатывая толстую железную заготовку зубилом, от души хватил тяжеленным слесарным молотком по большому пальцу левой руки и стоически даже не крякнул при этом, дабы не привлечь внимания преподавателя. Однако, принимая работу, опытный техник-лейтенант догадался, почему курсант прячет левую руку за спиной. В назидание всему отделению, построенному для перехода в другую аудиторию, был продемонстрирован посиневший и распухший пальчик, а пострадавший чвашмовец пострадал еще раз...  

После неудавшегося нашего наступления на Харьков там, на юге – от среднего течения Дона и по всему Донбассу, – немцы снова полезли вперед: все лето не затихают тяжелые бои на Керченском, Харьковском, Лисичанском, Ворошиловградском направлениях.

3 июля