Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152

Видится наяву или только снится мне молодой лесок, затянутый синеватым дымом, перепаханный танковыми гусеницами, с длинными неровными рядами искореженных и полусгоревших деревцов, и чья-то объятая пламенем машина... и еще одна, уже лениво дымящаяся. А на песке, у самых ее гусениц, – два человека, совершенно обуглившихся, странно маленьких, в клочьях дотлевающей одежды... В который уж раз наша самоходка проходит мимо них, ища себе цели, а у меня снова и снова больно сжимается сердце, хотя ему давно пора бы окаменеть... С пронзительно-коротким свистом, сжимая воздух, проносятся болванки. Кажется, что они летят со всех сторон... Раза два уже задело и нашу броню, но только высекло искры да гулко свибрировала уральская сталь, наполнив уши тягучим, одуряющим звоном... Главное – не задерживаться долго на одном месте и чаще менять направление движения...

Не знаю, как в других подразделениях, а экипажи очень устали: вторую неделю без передышки идем вперед. Наступление на Харьков продолжает успешно развиваться. Это видно по всему.

12 августа

Очередное освобожденное и даже не сожженное немцами (не успели, гады!) украинское село. День клонится к вечеру. Будем заправлять машины, промывать фильтры и шприцевать подшипники ходовой части: бронеколпаки на катках. Особенно опорных – сильно греются. Нас догнала кухня. Значит, и сами «заправимся». Это очень кстати: с самого утра ничего во рту, кроме тепловатой воды из алюминиевого питьевого бачка, не было. Во всей рассредоточившейся колонне царит общее оживление: слышатся шутки, мелькают в разных направлениях солдаты с дымящимися котелками в руках. В конце широкой улицы, под сенью могучего береста, на травке – складной деревянный столик, за которым будет обедать начальство: «сам», зампотех, начштаба и новый толстый замполит, назначенный к нам в полк вместо выбывшего из строя Кондратова. Около стола суетятся сразу два повара в белых колпаках и в почти белых куртках, расставляют тарелочки с холодной закуской. На тарелках – красные помидоры, развернутые в виде розеток и украшенные колечками лука, и «второй фронт» – американская очень соленая колбаса из   длинных консервных жестяных банок, идущая, вместо мяса, на заправку походных супов.

Но внимание всех занято совсем иным: наш однополчанин, кажется из РТО (роты технического обслуживания), пришел сегодня освободителем прямехонько в родное село. Вот счастье человеку! Парню сразу же разрешили уволиться, разумеется, до той самой минуты, когда полк двинется дальше, то есть до рассвета. И все равно, какая радость все-таки, пусть она и короткая и, может быть, грустная... И каждый из нас переживает по-своему это волнующее и очень редкое для такой немноголюдной части, как наша, событие. А я все время далеко от дома, где никого из моих близких нет и которого самого-то, наверное, уже не существует...

Наш «отпускник», успевший изрядно, как положено в подобных случаях, «размочить» радость, прошелся раза два-три из конца в конец улицы, заходя то в одну, то в другую хату поприветствовать родичей или соседей. Его неотлучно, идя об руку, сопровождают сестра и еще какая-то девушка, должно быть невеста. Старики его тоже живы. Чего еще нужно солдату?

13 августа

Действуем в Богодуховском районе. Злополучные Феськи... Этот день навсегда останется в моей памяти. С раннего утра были в бою. Взвод тяжелых СУ во взаимодействии со взводом тридцатьчетверок – всего пять машин – «давал жизни», как любил говаривать сгоревший ровно десять дней назад наш комбат Франчук, пытаясь пробиться к селу сначала с правого, потом с левого фланга. Обе наши машины и два средних танка остановились у кромки поля, что покато снижалось в сторону отрога большой балки, по дну и склонам которой привольно раскинулось утопающее в садах село Феськи. Сейчас оно справа от нас и закрыто высокой кукурузой.

– Заводи!

Заработали двигатели соседних машин – мой молчит. Еще и еще тычу большим пальцем правой руки в коричневую кнопку стартера – никакого результата. Проверил предохранитель: цел. Петр, уже успевший взгромоздиться с ногами на свое сиденье, низко приседает и, заглядывая под пушку, нетерпеливо спрашивает:  

– Ну, что у тебя там? Заводи!

– Не заводится! – отвечаю, чуть не плача от злости на себя и на проклятый стартер и от жгучего стыда перед своими товарищами, и начинаю лихорадочно перебирать в памяти возможные причины отказа нашего надежнейшего СТ-700.

– Скорей! – торопит сердитый голос командира, но это не помогает, а только мешает.